Второй год

Не дураки — сами знаем. "Военный" кишлак, сразу видно. Когда въезжаешь в мирное селение: в Мазари, Ташкурган, Айбак или Ханабад, то местные жители не прерывают своей привычной жизни. Тот, кто торговал, продолжает торговать. Тот кто куда-то шел, не меняет направление. Изредка глянут из-под ладони на колонну и тут же теряют к ней интерес. За шесть лет они навидались всяких колонн. Мы для них уже не диво. А в этом Талукане — ну не души! Будто вымер кишлак. У меня с брони хороший обзор на три километра влево и километров на пять вперед и нигде я не наблюдаю ни единого человека. Да что — человека? Ни собак, ни кур, ни коз. В нормальный кишлак въезжаешь — только успевай смотреть под колеса. Ни афганцы, ни их скотина страху не знают. Лезут куда их не просят, будто не тринадцать тонн легированного металла перед ними, а ветхая деревянная арба. А тут — тишина. Несколько квадратных километров жилых строений и полная тишина. Кроме гула движков никаких посторонних звуков.

От этой тишины мои руки, занятые пулеметом, напряглись и подобрался живот под бронежилетом. Я отмотал от своей "виолончели" подшиву, которая предохраняла ствол от лишней пыли и снял свой инструмент с предохранителя. Немного подумав, я решил не досылать патрон в патронник.

— Пулеметы на десять, — скомандовал Акимов Арнольду.

Башня передо мной поплыла, разворачивая башенные пулеметы влево-вперед. Колонна продолжала двигаться все так же медленно и я не знал сколько прошло времени — минута или пять. В моей голове рождались и не находили успокаивающего ответа быстрые мысли:

"Почему нет мирных?"

"Почему мирных не вывели из кишлака до нашего прибытия? Мы бы их увидели при подъезде"

"Если мирные в кишлаке, то почему колонну не вышли встречать старейшины?"

"Если мирные сидят и прячутся в кишлаке, то почему не слышно голоса скотины? Тут должны быть коровы и козы. И не одна сотня голов"

"Из всей домашней птицы — только голуби".

"Если кишлак духовской, то где сидят эти мирные? По халупам?"

"Где бабы и ребятишки? Где ханумки и бачата?"

Я успел понять, что кишлак засадный раньше, чем начался обстрел. Колонна шла плотным строем с малыми интервалами между машинами. Садить начали по середине колонны. Десятка два автоматов и минометы. Прислушавшись к уханью, я насчитал три миномета, хотя мог и ошибиться. Ноги мои уже стояли на матрасе в десантном. Слева меня прикрывала крышка люка, я облокотился грудью на край проема и, во что-то уперев скользящие по броне сошки, выставил пулемет на два часа, готовый к бою. Ни одной цели я не увидел. Стрекот автоматов стал стихать. Легко отличить наши автоматы от духовских: у нас у всех АК-74 или АКС-74, что в общем-то одно и тоже. А у духов — АКМы. Калибр больше и звук ниже. АКМы, судя, по звуку отходили и не стреляли, а отстреливались. Зато минометы наддали во все три ствола. Духовским минометчикам не обязательно быть высококлассными специалистами. С них довольно будет и того, если они с километра расстояния будут класть мины в ста метрах от колонны. Колонна длинная. По ней не промахнешься. Просто кидай мины в ствол и наводи в нашу сторону. Радиус разлета осколков у мины — метров триста. За минуту миномет может выплюнуть дюжину мин. В кого-нибудь, да обязательно попадет.

Голова колонны стала отвечать огнем из башенных пулеметов и стрелкового оружия, а я не видел ни одной цели. Судя по уханью минометов, ближайший находился за три поля от меня. Поля перегорожены дувалами. Между мной и минометом еще две цепочки тополей, которыми обсажены края полей. Мне его не было видно. А очень бы хотелось посмотреть на минометчиков сквозь прицел пулемета. Минометы стихли, вероятно израсходовав весь запас мин. Зато автоматчики рассредоточились по бокам колонны и лупили метров с четырехсот, отвлекая внимание на себя и давая своим минометчикам собрать манатки и смотаться подальше. Наш бэтээр взял правее и обернувшись я увидел, что мы объезжаем машины РМО, ремроты и роты связи. Впереди всех стояла командирская "Чайка" — командно-штабная машина на базе БТР-60. Обоз, ремонтники и связь встали, пропуская пехоту на помощь разведке и саперам. Цели я по-прежнему не видел ни одной и очень досадовал на то, что за двести метров впереди меня идет война, а я даже не вижу в кого стрелять. Арнольд дал из башни пару очередей по курсу влево-вперед. Наверное, получил команду по рации. Но я не был уверен в том, что он видит цель. Пусть даже и не видит. Но из КПВТ можно запросто осыпать любой дувал, чтобы облегчить видимость.

Я дрожал мелкой дрожью, но это не был страх. Что угодно, только не страх. Мне не хотелось сунуть голову в люк и переждать обстрел там. Наоборот! Мне было интересно всё, что происходило вокруг меня. Мне не терпелось скорее увидеть как мелькнет перебегая хоть один бородатый. Пусть за четыреста, пусть за шестьсот метров от меня, но чтобы я знал место в которое он упал, закончив перебежку. Это место станет моей Целью.

В горле пересохло и возник солоноватый привкус. Первый раз за всю службу мне сейчас не мешала жить каска на голове.