Второй контакт (Колонизация — 1)

“Вам, тосевитам, было бы лучше иметь один язык для всех вас, а не языки в виде пятен, подобных грибковым заболеваниям на вашей планете”, - сказал Хескетт. “Но сегодня этого не изменить. Согласны ли вы оба помочь Расе вывести из бизнеса контрабандиста Пьера Дютура?”

Пенни сразу кивнула. Ауэрбах - нет. Отправиться в оккупированную нацистами Францию за контрабандистом, которого поддерживал рейх, было бы не прогулкой в парке. Он хотел получить некоторую уверенность в том, что он снова выйдет на свободу. Конечно, если бы он попал в тюрьму, у него были гарантии Хесскетта, что он больше не выйдет. Это решило за него. С хриплым вздохом он сказал: “Я попробую это сделать”.

После этого события развивались очень быстро. Хесскетт посадил Рэнса и Пенни в самолет Lizard с авиабазы близ Монтеррея в Мехико. Когда они вышли из самолета чуть более часа спустя (Ауэрбаху это показалось намного дольше; его сиденье было тесным и не приспособленным к форме задней части), еще больше Ящериц, которые боролись с контрабандой имбиря, взяли над ними верх. Через несколько мгновений после того, как были сделаны их фотографии, им вручили копии американских паспортов, которые Ауэрбах не смог бы отличить от настоящих Маккоев, чтобы спастись от расстрельной команды. На штампах были указаны визы, выданные Консульство Рейха в Мехико. Ауэрбах знал, что они должны быть такими же фальшивыми, как паспорта, но не задавал вопросов.

На следующее утро, после оплаченного ящерицами похода по магазинам, чтобы купить им больше, чем та одежда, которая была на них, когда их поймали, они сели в маленькую, приспособленную для человека секцию самолета, летевшего из Мехико в Марсель. “Ну, теперь”, - сказала Пенни, взглянув на Рэнса рядом с ней, “ты не можешь сказать мне, что это сработало так уж плохо. Нас поймали, и что мы получили? Поездка на Ривьеру, вот что. Могло быть намного хуже, если кто-нибудь хочет знать ”.

“Да, это возможно”, - согласился Ауэрбах. “И если мы не сделаем все, что должны, с этим парнем, Дютурдом, будет еще хуже. Проклятые ящеры запрут нас и забудут о нас.”

Пенни наклонилась и крепко, влажно поцеловала его. Это было приятно - черт возьми, это было великолепно, - но он задавался вопросом, что вызвало это. Она дышала ему в ухо. Затем, очень тихо, чтобы отключить возможные (нет, вероятные) подслушивающие устройства, она прошептала: “Не будь дурой, милая. Если мы не сможем сделать проклятых ящериц счастливыми, мы начнем петь песни для нацистов”.

Рэнс ничего не сказал. Он просто покачал головой, так автоматически, как будто почувствовал неприятный запах. Несмотря на редкую переписку, которую он имел, нацисты были врагом номер один до появления ящеров, врагом, с которым США действительно готовились бороться. О, японцы были отвратительны, но парни Гитлера были проблемой с большой буквы T. Насколько он был обеспокоен, они все еще были.

Полет был самым долгим из всех, которые он когда-либо совершал. Сидеть взаперти в самолете час за часом оказалось невыносимо скучно. Он немного потискался с Пенни, но они не могли сделать ничего большего, чем просто немного потискаться, не с ящерицами, которые так часто прогуливаются. Ящеры не вели себя так высокомерно, как до того, как колонизационный флот привез их самок. Ему было интересно, многие ли из них нашли самку, которая попробовала имбирь.

После того, что казалось вечностью, вода уступила место земле под самолетом. Затем появилось больше воды: невероятно синее Средиземное море. А затем самолет остановился более плавно, чем это мог бы сделать человеческий самолет, в аэропорту к северо-западу от Марселя.

Когда Рэнс и Пенни вышли из самолета и направились в терминал, чтобы получить свой багаж и пройти таможенный контроль, воздух наполнили пряные запахи: лавра, олеандра и других, которые Ауэрбах не смог бы назвать так легко. Небо пыталось превзойти море по голубизне, но не совсем преуспело.

Некоторые таможенники были французами, другие немцами. Все они говорили по-английски. Также всех их, казалось, интересовало, почему американцы прилетели в Марсель на борту самолета Lizard. Они осмотрели чемоданы с микроскопическим вниманием к деталям и даже сделали им рентген. Ничего не обнаружив, немцы заподозрили немцев еще больше, чем контрабанда; французы, похоже, ни черта не заподозрили.

“Цель этого визита?” - спросил таможенник в форме, которой позавидовал бы фельдмаршал.

“Медовый месяц”, - ответил Ауэрбах, обнимая здоровой рукой Пенни за талию. Она прижалась к нему. Они придумали эту историю в самолете. Пенни переложила одно из своих колец на безымянный палец левой руки. Оно не очень хорошо там сидело, но только очень внимательный мужчина заметил бы это.

Этот арийский супермен - на самом деле, белокурый тупица, который носил свою модную униформу изо всех сил, - был не настолько бдителен. Он все еще сомневался. “Медовый месяц в Мексике и Марселе?” сказал он. “Странно даже для американцев”.