Вурдалакам нет места в раю

Они выбрались на Туманную поляну в тот миг, когда огненные ручейки слились в целую реку. Багровая жижа шипела, поглощая овраг за оврагом. Клубы едкого дыма заволокли чащу, вытеснив запахи прелого мха и древесной гнили. Вершина Мироствола, тянущегося к небесам, утонула во мгле. Стаи птиц поднимались с ветвей и уносились в Ирий, оглашая Дол возмущенным разноголосьем.

Лутоха поставил Горихвоста на землю, сорвал с головы шапку и вытер ей пот, ручьями стекающий по лицу.

– Фу, да тут не продохнуть! – возмущенно заметила Ярогнева, прикрывая нос краем вотолы, которую она сняла с Горихвоста, чтобы тому было полегче.

– Главное – уберечь Мироствол, – отозвался Лутоха. – Если Дерево загорится, все миры подселенной рухнут и перемешаются.

– Никогда не бывало такого, чтобы Дерево загорелось, – возразил Горихвост. – Его ни один костер не берет.

– Тут не просто костер. Тут целое пекло разбушевалось, – добавил Лутоха, глядя, как вспыхивает сухая листва, к которой подбираются пламенные языки.

– Зачем мы сюда пришли? – растерянно огляделась дева по сторонам.

Извивающееся тело змея с огненной чешуей со свистом рассекло воздух над их головами. Вершины сосен вспыхнули, будто спички, запахло паленой хвоей и топленой древесной смолой. Мироствол возмущенно заколыхал ветвями, отгоняя непрошенного гостя. Острый, как нож, змеиный хвост извернулся и обогнул Древо миров.

– Змей не даст времени. Медлить нельзя, – с тревогой пробормотал Лутоха.

– Делай, что нужно, – велел Горихвост.

Юродивый отобрал у девушки Душебор, срубил несколько веточек с липки и принялся строгать острые колышки.

– Вы чего, а? – с беспокойством забегала глазками Ярогнева. – Что задумали-то?

Горихвост бережно обнял ее, стараясь не напугать своей волчьей мордой, прижал к груди, и, едва шевеля языком, произнес:

– Прощай, моя лада. Я ухожу.

– Куда?

– Далеко-далеко.

Ярогнева вцепилась в шерсть на его щеках, заглянула в глаза и с тревогой спросила:

– Куда ты собрался? Говори, не томи!

– Кто-то должен передать богам весть. Рассказать, что у нас происходит. Без вестника наша молитва до них не дойдет. На богов вся надежда. Кроме них, нас никто не спасет.

– Но богов давно нет. Они в другом мире. Там живых не бывает, одни мертвые.

– Тела мертвые, души живые. Душу ведь не убить, правда?

– Но душа ничего не помнит. Она будто рождается заново.

– Значит, нужно отправить ее в тот мир так, чтобы она этого не забыла.

Горихвост оттолкнул Ярогневу и обернулся к Лутохе:

– Давай!

– Влезь на корень. Повыше! Руки в стороны. Шире! – начал распоряжаться юродивый.

Горихвост послушно, как дитя, исполнял его требования.

– Терпи! Сейчас будет больно.

– Пусть будет, – покорно согласился Горихвост.

Лутоха приставил к его раскрытой ладони острие деревянного колышка, примерился, и рукоятью меча, как молотком, вбил ее вглубь.

– Ой! – вскрикнула Ярогнева.

Горихвост прикусил язык и тяжело задышал. Из пробитой ладони вытекла струйка крови.

– Выдержишь? – спросил Лутоха.

Сил Горихвоста хватило на то, чтобы рыкнуть. Лутоха размахнулся и вогнал колышек во вторую ладонь. Горихвост издал стон.

– Потерпи, друже, скоро это закончится, – бормотал юродивый, вбивая колья в его ступни, болтающиеся над дубовым кряжем.

Огненный вихрь взметнул ворох листьев и швырнул Горихвосту в лицо. Капли крови упали на золотистые листвяные прожилки и унеслись вместе с ними с поляны. Змей пронесся над деревьями с гулом и грохотом, оставляя за собой бегущие дорожки пламени. Языки лавы тянулись все ближе, дыша жаром.

– Род-владыка, прости мне этот грех! – раскаялся Лутоха, вбивая последний кол.

Горихвост повис, пригвожденный к широкому стволу. Руки его растянулись, как будто он обнимал Дольний мир, а ноги согнулись в коленках – они уже не держали.

– Тебе больно? – спросила Ярогнева, и тут же в мыслях себя прокляла: «Боги, какая я дура! Что за глупый вопрос!»

– Это уже неважно, – откликнулся Горихвост. – А теперь, душа моя, самое главное. Возьми меч.

Ярогнева послушно приняла Душебор от Лутохи.

– А теперь вонзи мне прямо в сердце, – потребовал Горихвост. – Одним ударом. Покрепче. Не сомневайся и не жалей меня. Чем больше жалеешь, тем сильнее я буду мучиться.

– Что ты? Я не могу! – заледенела Ярогнева.

– Ты должна! – настаивал Горихвост.

Дева влезла на кряж, уткнулась лицом в его грудь и отчаянно разрыдалась.

– Я люблю тебя! – через слезы кричала она. – Ты мой ладо! Мой милый! Моя душа, мое счастье!

– Как раз поэтому ты и должна! – требовал Горихвост. – Никто больше не может. Ты одна. Иначе душа заблудится в райских кущах. Я прошу тебя! Возьми меч. Одним махом. Крепче. Давай!

Ярогнева завыла и приставила Душебор к его груди.

– Почему я? – зашептала она.

– Потому что я верю, что ты меня любишь. От других я меча не приму. А от тебя – все, что угодно. Ну, решайся!

– Ай! – Лутоха воскликнул и запрыгал на одной ножке.

Оранжевый язык лавы дотянулся до его сапога и лизнул подошву. В нос ударил запах горелой кожи. С головы юродивого сорвалась рваная шапка, упала в огненный ручей и вспыхнула, взметнув вверх буйные листья пламени.