Вурдалакам нет места в раю

Горихвост толкнул створку, но она не поддалась. Да и как мог он, призрачный, невесомый дух, отворить эту гигантскую створку, крытую тяжеловесным золотом, даже если бы она не была заперта?

Как же так? Горихвост чуть не плакал. Проделать такой путь, вытерпеть столько страданий, чтобы застрять в шаге от цели? Не может такого быть, чтоб сюда не пускали! Ведь это же горний мир! Здесь всем должно место быть!

*

Каменные завалы перегородили Шерну. Попадая в воду, потоки лавы застывали и превращались в твердые глыбы, стеной встающие на пути у реки. На эту преграду наползали все новые и новые волны остывающей лавы. Они ручьями стекали вниз, срывались и падали раскаленными каплями, накрепко запечатывая речное русло. Вода упиралась в эту внезапно возникшую стену, шипела от негодования, пенилась и поднималась, затапливая берега.

Нежата услышал бурленье водоворота и наклонился с обрыва, чтобы разглядеть, что происходит. Навстречу ему выпрыгнул, как тюлень, болотник Колоброд, хлопнул ластами и обрушился в омут, подняв тучу брызг. Пожилой воин вытер капли с лица и обругал хозяина заводей:

– Нашел время играться, крюком тебя за ребро!

– Дурень, я не играюсь! – болотник выпучил багровые, с синими прожилками зенки. – Не видишь, что ли: река вышла из берегов. Ты и почесаться не успеешь: уйдет деревня на дно по самые трубы. Все тогда в рыб превратитесь: тут я вами и поиграюсь!

– Как? Еще что-то случилось? – поспешил на берег яра князь.

– Остолопы! Хана вам! Кто дышать под водой не умеет – пусть летать учится, иначе от наводнения не уйти, – шлепая хвостом по волнам, голосил Колоброд.

– Прекратить ругань! – строго велел Лесной царь. – Говори толком, в чем дело.

– Река перепружена, – сбивчиво забулькал болотник. – Ее воды покроют всю землю. Негде спрятаться. Негде спасаться. Одна водяница рада – то-то ей выйдет раздолье!

– Сколько у нас телег? – деловито распорядился князь. – Срочно запрячь все, что катится. Баб и детей – на возы, коней – под уздцы, и по восточной дороге уходим в Красную слободу.

– Поздно! – хмуро ответил Нежата. – Нет больше восточной дороги.

Всеволод вгляделся вдаль. С юго-востока на Грязную Хмарь шла сплошная волна огня. Она накатывалась на деревню огромным серпом, и казалось, будто это невидимый исполин решил одним махом снести с лица земли людей вместе с их жалкими домиками. Южную сторону плотно перекрывали потоки лавы, продолжающей вытекать из горы. Они же тянулись с востока в сторону Змейки, выжигая на своем пути леса, загородившие путь огненной, трескучей стеной. Сама Змейка бурлила на севере, обдавая пеной низенькие холмы. Ее волны несли в Шерну щепы Курдюмовой мельницы. Сама Шерна с запада подступала к капищу темной мутной громадой, скрывающей земли до самого края окоема.

Деревья на том берегу Шерны уже ушли в воду по самую грудь. Березы, дубы, сосны раскачивали ветвями, словно умоляя небеса о спасении. Пышные кроны взметались ввысь, словно это огромные девы встряхивали волосами, и шелестели, как будто сокрушаясь о скорой погибели.

– Теперь нам не выбраться, – подвел Нежата итог. – Крутояр превратился в остров. С одной стороны – вода, с другой – огонь.

– Что же делать? – князь впервые казался растерянным.

– Уповать на богов, – покачал головой его воин. – От нас больше ничего не зависит.

*

Горихвост принялся барабанить кулаками в городские ворота, но на холодных позолоченных створах не оставалось следа от ударов. От бессилия хотелось рыдать, но слезы не приходили, а глаза словно пересохли. И тут створы сами растворились под порывом ветра. Ворота запели, как будто приветствуя нового пришельца.

Еще не веря в удачу, Горихвост скользнул внутрь, под высокие своды каменной арки. Мрак и холод со всех сторон охватили его. Ему вдруг показалось, что он никогда не выберется из этого исполинского туннеля, в котором могли бы проехать, наверное, десять слонов верхом друг на друге.

Ветер всколыхнул дубраву, как будто негодуя на пришельца за то, что тот осмелился пробраться в святая святых. Ворота за спиной Горихвоста с грохотом захлопнулись, и он очутился в кромешной тьме. Запах сырых камней, земли, плесени нахлынул на него, словно он оказался в глубоком подвале.

– Эй, есть тут кто? – выкрикнул Горихвост, испугавшись.

Звук его голоса затерялся во тьме, отразился от сводов, нависавших на недосягаемой высоте, и вернулся обратно слабым эхом. Горихвост зябко поежился: ему показалось, что он пропадет в этой темнице. Но впереди замаячил свет, и он бросился к нему со всех ног.

От нетерпения он взмыл над скользкой мостовой и полетел, боясь, что свет пропадет. Однако яркое пятно становилось все больше и больше, пока не превратилось в огромное жерло, которым подбашенный туннель смотрел на солнечный мир.

Горихвост вылетел из темноты и обомлел: прямой солнечный свет так ударил ему в глаза, что он с непривычки зажмурился, и вынужден был остановиться. Придя в себя, он разомкнул веки и увидел, что низкое солнце висит вдалеке над прямой улицей, заглядывая в лицо, и пронизывает его невесомое тело тысячей золотистых лучей.