Вурдалакам нет места в раю

Горихвост взмыл над небесной твердью и увидел хвосты коней, мелькающих вдалеке. Стражники не оборачивались и не обращали на него внимания. Солнечные лучи золотили лебединое брюхо – дорога, по которой катилась сияющая колесница, оказалась внизу, за краем небес. Огненные кони рвались, чуя близость Вечернего дворца, где их ждал отдых и корм, но уверенная рука Светлого князя не давала им воли.

Ага, значит, вот вы как все со мной! Значит, так, да? Чуть что – сразу мешок на голову и в пекло? А вы знаете, что мой предок умел превращаться в такого огромного волка, что тот мог украсть с неба солнце?

Великий князь света сжимал вожжи своей мощной дланью, украшенной перстнями с солнечным янтарем. Огненные скакуны так и норовили соскочить с горней тропы и понести по бескрайнему простору вселенной, в глубине которой призывно мерцали звезды. Но, чувствуя твердую руку владыки, кони смиряли свой нрав и покорялись. Вечерний дворец с его роскошными стойлами уже вырисовывался на горизонте, а там – отдых и вольные пастбища, на которых можно мирно бродить до самого рассвета.

И тут на край золотой колесницы опустился чудесный лебедь – изысканно-белый, без единого пятнышка, и перья подобраны друг к другу так, словно их мастерил самый умелый создатель. Птица изогнула изящную шейку и положила голову на плечо возницы, как будто моля о помощи.

Дажьбог приглушил нестерпимое сияние своего венца и протянул к лебедю руку. Птица встрепенулась и потянулась к нему. Солнечный князь погладил ее белоснежные перья и тронул головку, так мило склонившуюся на его плечо.

И в этот же самый миг наивные глаза лебедя вдруг полыхнули волчьей яростью, маленькая головка раздулась и преобразилась в звериную морду, а оранжевый клюв превратился в зубастую пасть, которая намертво вцепилась в руку божества. Дажьбог отпрянул, но высвободить ладонь оказалось ему не под силу. Огненные кони почувствовали опасность, захрапели, заметались и сорвались в дороги. Солнечная колесница понеслась по необжитому простору, подскакивая на ухабах, которыми полнилась окружающая темнота.

Далеко внизу, в Дольнем мире, на капище, сгрудившиеся люди только-только привели в чувство посиневшую Ярогневу. И вдруг солнце, склонившееся к краю леса, заходило ходуном и запрыгало, будто собираясь сорваться с небес и обрушиться на долину. Растревоженный князь поднял голову и проговорил:

– Это что еще за напасть? Нежата, ты когда-нибудь видел такое?

Но старый кметь до того обалдел, что лишь выдавил через силу:

– Солнце сошло с ума! Истинный конец света!

Укутанная с ног до головы Ярогнева высунулась из складок горностаевой мантии и с надеждой спросила Лутоху:

– Лутоша, скажи – это к добру или к худу?

Юродивый улыбнулся, потрепал ее по щеке и ответил:

– Это волчок твой подает знак с того света. Видать, он нас все-таки не забыл.

А Горихвост тем временем жутко рычал и терзал руку Дажьбога, сверкая глазами.

– Вот же зверь! Ты откуда свалился на мою голову? – орал ошалевший от неожиданности солнечный князь.

Горихвост попытался ответить, но колесницу встряхнуло так, что он вынужден был вцепиться в рукав божества еще крепче, иначе его бы выкинуло в темноту.

– Отцепись! Разожми пасть! – гремел солнечный бог.

Его венец слепил Горихвоста и так жарил, что если б волк не был наполовину прозрачным, то сгорел бы дотла. На его счастье, жесткие лучи пронизывали тело насквозь, уносясь в бесконечную тьму. Улучив миг, Горихвост ослабил хватку и прорычал:

– Что, струхнул? Видишь? Я страшный волк! Мои предки глотали солнце. И я тебя проглочу, если не сделаешь, что я велю!

– Дурень! Кони из-за тебя понесли! Один Троян знает, что станет с мирами вселенной, если они собьются с пути! – орал Дажьбог.

– Твои кони меня не колышат! – рычал Горихвост. – Поклянись, что выполнишь мое требованье!

– Что за требованье?

– Не твое дело! Клянись!

– Это как не мое дело?

Солнечный бог наконец пришел в себя. Коварная улыбка скользнула по его ярким устам. Горихвост почувствовал, как упругие кости и плоть под рукавом из золотой парчи, в который он с такой силой вцепился, превращаются в мягкий поток и изливаются светом сквозь ткань. Как ни старался он, удержать этот свет в зубах не удавалось. Через пару мгновений в пасти остался лишь пустой рукав. Горихвост в недоумении подергал его и убедился, что под ним ничего не осталось.

А Дажьбог поднял ввысь свою совершенно целую длань, выхватил из-под широкой полы огненный меч и так вдарил им Горихвоста, что у того помутилось в глазах. Хорошо, что удар вышел плашмя, иначе даже прозрачного духа перерубило бы пополам.

– Брось тряпье! – велел Дажьбог.

Горихвост перестал терзать опустевший рукав и поник. Дажьбог оглядел его и неожиданно расхохотался.

– Ну спасибо, повеселил ты меня! – прогрохотал голос бога. – Я видал чудищ и пострашнее прозрачного навья, сквозь которого звезды просвечивают. Волк, что глотал солнце в давние времена, был огромен и страшен. Когда он разевал пасть, то заслонял половину неба. Его породил Чернобог, властитель тьмы. А кто породил тебя, навий дух?

Самонадеянный задор разом слетел с Горихвоста.