Вурдалакам нет места в раю

– Моим пра-пра-прадедом был знатный волхв Горислав по прозванию Плетун, – растерянно пробормотал он.

– Как же, помню такого, – насмешливо вымолвил бог. – Действительно, знаменитый был враль. Бывало, таких словес наплетет, что только уши развешивай. Так ты его правнук? Вижу, яблочко от яблоньки недалеко покатилось.

Колесница подпрыгнула на ухабе. Ее так тряхануло, что Горихвост едва не сорвался и не улетел в темную бездну.

– Залезай внутрь! – велел солнечный государь. – И приведи себя в человеческий вид. А то со зверем поговорить по-людски не удастся.

Волк собрал силы, перевалился через бортик повозки и грохнулся на пол. Поднялся он уже человеком, виновато подтянул распущенный пояс и оправил рубаху.

– Ну вот, теперь другой разговор, – с удовлетворением заметил Дажьбог и взялся за вожжи.

Под его твердой рукой кони присмирели и начали выбираться на дорогу. Колесница вернулась на тропу, яркой колеей пролегающую сквозь кромешную тьму. Тряска наконец прекратилась, огнегривые скакуны успокоились и понеслись веселее.

– Думал меня на испуг взять? – сурово осведомился Дажьбог, глядя на маленького, понурого человечка.

Горихвост вдруг почувствовал, что он бессилен перед этим жгучим, огненным божеством.

– Государь, не вини меня! – сбивчиво заговорил он. – Я в полном отчаянии. Оно и толкает меня на лихие поступки. Там, внизу, на земле, погибают дорогие мне люди. Мой маленький мирок доживает последние часы. Ты уйдешь отдыхать в свой Вечерний дворец, а Дикий лес с Грязной Хмарью сгорят. Их накроет вода, и земля станет морем.

– Тебе-то что? Оставайся на небе. Здесь своя жизнь, – возразил Дажьбог.

– Не могу я так! – взмолился Горихвост. – Не по-нашенски это. Как же я стану небесным дедом, если брошу потомков в беде? За кем буду приглядывать, кого наставлять на путь истинный?

– Люди сами отвергли нас, – непреклонно вымолвил Дажьбог. – Они решили жить не по нашим заветам, а по собственному разумению. Мы больше не вмешиваемся в их дела.

– Ты все видишь отсюда, с небес, – умолял Горихвост, глядя на божество снизу вверх. – Посмотри сам. Жерло вулкана разверзлось. Огненный змей вырвался на свободу и лютует над долом. Еще чуть-чуть – и он сожжет Древо миров. Но если рухнет великое Древо – то рухнут три мира вселенной. Не станет и рая, что спрятался в его листве. Тогда и от неба ничего не останется. Разве этого вы хотите?

Дажьбог перегнулся через край колесницы и начал с сомнением разглядывать огненный шквал, бушующий далеко внизу. Его венец наклонился и пролил на землю яркий сноп золотистых лучей.

– Боги потратили столько сил, чтобы обустроить Дольний мир, – убеждал Горихвост. – И что, теперь их старания пропадут впустую? Ведь это творение ваших рук. Вы столько трудились над ним, столько его обживали. Неужели не жалко бросить его на произвол лютого лиха?

Под колесами повозки проносились реки, поля и темнеющие леса. Земля вятичей на глазах пропадала из вида – на нее наползала вечерняя тень, неотступно преследующая уходящее солнце. Начались западные пределы земли, за которыми раскинулся бескрайний простор Большого Вечернего моря.

– Мы уходим! – с отчаянием выкрикнул Горихвост. – Вместе с нами уходит надежда. Государь, я умоляю спасти не меня. Не мою любимую, не ее семью. Я прошу даже не за людей. Я умоляю спасти все три мира вселенной. Помилуйте небеса. Помилуйте рай, в котором блаженствуют духи предков. Пощадите свой собственный город – ведь даже он не устоит, если Мироствол рухнет!

Дажьбог отпрянул от края повозки, снял венец и потер его ладонью, отчего нестерпимое сияние померкло. Горихвост молча смотрел на него. Колесница выбежала за край земли и понеслась над вечерним морем, играющим пенистыми бурунами.

– Похоже, ты прав, – после молчания вымолвил Дажьбог. – Я бы замолвил словечко перед любезными братьями, да они уже вынесли решение. Придется обратиться к такому заступнику, которому они не откажут. Полезай сзади меня на седло, да смотри, ничего не пугайся!

Это я-то пугаться стану? Ты, государь-светоцарь, ничего не попутал? Меня мало пугали? Может, ты думаешь, что меня райские птички до тебя донесли, с ветерком и удобствами? Ладно, сделаю вид, что поверил…

И Горихвост состроил самую любезную улыбку, на какую хватило его воображения. Дажьбог, не теряя времени, распрягал между тем свою упряжку. Почувствовав волю, пристяжные соскочили с дороги и пустились бродить по простору, выискивая в темноте огненные цветки. А на хребет коренного, самого норовистого скакуна, легло упругое седло.

Горихвосту пришлось взлететь, чтобы вскарабкаться на него – конь был ростом со слона, хотя не в пример увальню с бивнями, намного изящнее и резвее. Да и седло оказалось настолько широким, что ноги сами собой раскорячились. Эх, как у них тут все неудобно! И чего они такие большие? Хорошо, что солнечный бог скинул золотое корзно, под которым обнаружилась красная рубаха, перетянутая пояском. Ухватиться за поясок оказалось милым делом, да и то тянуться пришлось обеими руками. А я грозился порвать эту громадину! Это кто тут кого бы порвал?