Вурдалакам нет места в раю

– Глядите на нашего песика! Едва не окочурился! Дрожит, как цуцик! – потешался небесный князь.

Горихвост разозлился и попытался тяпнуть спасителя за палец, но челюсти не слушались и отказывались подчиняться. Его и в самом деле колотила мелкая дрожь.

– К-куда я попал? – заикаясь, выпалил он.

– В чашу с дождевой влагой, – не переставая смеяться, ответил Перун. – Только тебе могло прийти на ум в ней искупаться. Надо же – угодил в самую сердцевину грозовой тучи! Кому еще так везет?

Ледяные капли до сих пор стекали с продрогшей шкуры. Бог поставил его наконец на верхний край облака. Горихвост осторожно опустился на лапы, боясь вновь провалиться, но на этот раз обнаружил, что держаться на облаке – не так уж и трудно, достаточно не нырять и не пытаться зарыться носом в туманную пелену.

– Ничего! – подбодрил его Перун. – С непривычки по облакам бегать не у всех получается. Для первого раза ты держишься неплохо. А теперь не отставай!

Мироша со Славутой уже успели угнать далеко вперед. Там, на западе, над самым краем облаков висело слепящее красное солнце. Оно казалось настолько огромным, что Горихвост едва верил в то, что еще недавно сам сидел в лучезарной колеснице рядом с ослепительным Солнечным князем. Оба небесных загонщика ловко протискивались сквозь облачные торосы. Их кони стучали копытами по белым клубам, издавая грохот, от которого закладывало уши.

Но этот шум не шел ни в какое сравнение с тем громом, что слышался каждый раз, когда облачного поля касались алмазные копыта Перунова скакуна. Лазурное корзно бога раздувалось от ветра, как парус ладьи. Багряная попона с золотой бахромой колыхалась на конском крупе, отражая солнечные лучи, которые падали на облака и красили их в розовый с золотом цвет. На боку князя бряцала секира, притороченная к седельной сумке, а в руке он вздымал рогатину, и Горихвосту казалось счастьем, что ее острый наконечник нацелен не на него.

Убава вспорхнула над его головой и унеслась догонять витязя.

На запад! Туда, где садится солнце. Где начинают блекнуть последние сполохи дня. Там, в первых вечерних сумерках, видны вспышки огня. Это ярится змей над Гремячим долом. Еще чуть-чуть – и от моего мирка останутся только воспоминания. И пусть сам я уже не из этого мира – но как мне забыть его? Предки смотрят с небес и не забывают потомков. Так и мне не забыть моей родины и всех, кто окружал меня.

Горихвост недоверчиво тронул лапой мягкий краешек белого поля. Подушечка на его лапе отскочила от облака.

Эх, чего мне бояться? Я и сам невесомый навь. Где тут облако, а где призрак – поди, разбери. Авось, больше не провалюсь!

И он ринулся прямо на запад – навстречу льющимся лучам солнца, застывшего в небе, как будто само время остановилось и замерло.

*

Дикий лес глухо стонал, все глубже и глубже погружаясь в мутный водоворот. Грязная пена поднималась к вершинам деревьев и лопалась от огня, пожирающего ветви. В то время как стволы и корни утопали в воде, верхушки трещали, охваченные пожаром. Пламя спорило с потопом, кому достанется лес, и торопилось забрать свою долю, пока добыча не оказалась на дне.

Могучий Мироствол в одиночку сопротивлялся стихиям. Веверица выскочила из дупла и едва не свалилась в воду, которая добралась до ее жилища. Зверек ринулся вверх, цепляясь коготками за борозды в старой коре, взобрался на нижнюю ветвь, подобрал пушистый хвост и возмущенно заверещал, жалуясь на бесчинство враждебных сил.

Отсюда, с ветвей Древа миров, было хорошо видно, как уходят под воду остатки Гремячего дола. Хмуро жались друг к другу холмы на берегу разбушевавшейся Змейки. Курдюмову мельницу затопило по окна. Мельничное колесо погрузилось в воду наполовину и остановилось, безвольно покачиваясь при каждом наплыве волн.

За Девичьим полем, в южной дали, поднимались из воды крыши княжеских теремов и господских хором, в которых не осталось ни души. Вода поглотила их нижние клети и медленно, но упорно подбиралась к светлицам. На этот разгул угрюмо взирала громада Сторожевой башни, оказавшейся самым высоким строением в округе. Стаи галок, голубей и ворон перемешались на ее верхней площадке. Каменная махина казалась непотопляемой, и тут было бы безопасно, однако водовороты закрутились вокруг башни с такой яростью, что добраться до нее стало почти невозможно.

И последним островком суши, на котором еще копошилась жизнь, выглядел Крутояр с Ветхим капищем, утыканным кумирами древних божеств.

Нежата замер, вглядываясь в западный край неба, где сквозь густую облачную пелену пробивались последние солнечные лучи.

– Смотрите, солнце не движется! – с тревогой предупредил он. – Никогда прежде такого не видел. Чтоб свет стоял вечером, не шелохнувшись? Да что ж это творится?

– Зато на востоке небо зашевелилось! – откликнулся на его зов Лутоха.