Вурдалакам нет места в раю

Князь оторвал взгляд от поля, залитого мутной водой. Далеко-далеко, у самого края небес, показалась тяжелая грозовая туча. Она неслась, заслоняя небо и разгоняя легкие белые облачка, беззаботно плывущие над землей. До слуха докатились приглушенные расстоянием раскаты грома – как будто небесное воинство разом ударило в барабаны, изготовившись к бою.

– Быти грому великому! Дождю быти! – ликуя, возвестил Лутоха.

– Чему радуешься, дуралей? – осадил его Нежата. – Этот дождь всех нас смоет.

– Еще посмотрим, кого он смоет, – не согласился юродивый.

Князь в сомнении покачал головой, не зная, кто из них прав.

Один только змей не желал замечать этих жалких надежд. Он сделал круг над островом, в который превратилось капище, и сообразил, что людям некуда деться. Они метались перед ним, как муравьи на растревоженной горке. Со всех сторон островок окружала вода, и она поднималась все выше и выше. Спасение становилось немыслимым, и змей уже предвкушал, как дунет на них огнем, отправив тела к небесам, а души – в тридесятое пекло.

Но там, среди этих людишек, скрывалась и та, что его разбудила. Та самая дева, чья капля крови вдохнула в чудовище новую жизнь. «Она предназначена мне в жертву, – пульсировали мысли в змеиной голове. – И я получу свое. Это – мое древнее право. Добычу никто у меня не отнимет!»

Он пролетел низко над капищем, высматривая свою жертву, но мелкие муравьишки попрятались, как будто каменные истуканы могли их защитить. Змей уже порезвился вволю и чувствовал голод. Но это был голод не по плоти и крови.

Языки пламени в его оперении из ярко-оранжевых становились багровыми, как тлеющие угольки. Чешуя истончалась и переставала бренчать от того, что чешуйки стукались друг о друга при каждом движении.

«Нужно срочно глотнуть огоньку!» – вот что чувствовал змей, пролетая над капищем и опаляя кумиров гарью.

Поэтому он устремился не к людям, а к Змеиной горе, продолжающей извергать смесь камней, пепла и вязко-текучей лавы. Хищник нырнул в самое жерло вулкана и с наслаждением погрузился в лавовый поток, питающий его своей силой.

Зловещая черная туча росла на горизонте, уже начиная сверкать извилистыми уколами молний. На ее вершине клубились тени, похожие на небесного всадника в окружении охотников. Нежата выполз из-под опаленной статуи Перуна, приложил ладонь к бровям и воскликнул:

– Вижу белую птицу! Вона, как крыльями машет!

– Это не птица, – поправил его Лутоха.

– А кто тогда?

– Небесная берегиня!

– У юродивых – половина ума! – с досадой гаркнул княжеский кметь, отмахиваясь от нищего, как от назойливой мухи.

Дракон выполз из кипящего жерла и взмыл ввысь. Он наслаждался силой и властью. Впитав пламя дышучей горы, он стал намного могущественней. Его крылья переливались всеми цветами жара, от огненно-алого до слепяще-белого. Но времени любоваться на свое отражение в мутных водах потопа не оставалось. Его гнала вперед жажда, от рождения заложенная в каждое чудище: крушить, жечь и ломать, чтобы превратить весь мир в пекло, из которого вышел этот огненный демон.

Людей можно было оставить на сладкое. Главная цель давно маячила перед глазами: огромное Древо миров, уходящее в небеса. Оно торчало на пути, как столб, на который нанизаны все три мира вселенной. Осталось только расправиться с этим вызывающим отростком ветхого мироздания. Собравшись с духом, змей налетел на него и принялся полыхать жаром на раскидистые ветви, качающиеся над водой.

Его пламя опалило загрубевшую кору и едва не поджарило веверицу, которая лишь в последний миг успела юркнуть в дупло. Но и в этом убежище ей не удалось отсидеться. Как только пламя спало, она показалась на поверхности с обожженными усиками и подпаленным хвостом. Возмущению зверька не было предела. Треск, щелчки и отчаянное верещанье понеслись вслед улетающему змею, но и они не могли выразить негодованье, переполнившее грызуна. Поправив лапками остатки некогда чутких усов, веверица понеслась вверх по стволу, чтобы пожаловаться богам на чудовище и потребовать от них немедленного наведенья порядка.

И, лишь доскакав до верхушки, она заметила грозовую тучу, растущую на горизонте. Кто-кто, а уж рыжая веверица хорошо понимала, что это значит. Она мстительно ухмыльнулась, оскалив острые зубки, и зацокала язычком, призывая на голову змея все мыслимые и немыслимые кары, на какие только способны боги горнего мира.

Змей между тем сделал вывод, что с Древом так просто не сладить, и нужно сначала покончить с остатками суши и людских построек, еще кое-где виднеющихся из-под воды. Когда водовороты подмоют древесные корни, Мироствол рухнет, и утянет вслед за собой и алмазный небосвод, и все тайные уголки, где ютятся сбежавшие божества.

Вот тогда и наступит мой час. Мир опять превратится в пекло, как было в первые мгновенья Сотворения Вселенной. Тогда в одно целое были смешаны жар и холод, свет и тьма, дух и прах. Только века спустя они разделились, приняв вид Чернобога и Белобога, потомки которых присвоили и землю, и небесную твердь.