Вурдалакам нет места в раю

Радостные голоса мигом смолкли. Повисла тяжелая, напряженная тишина. Затих гром, молнии перестали разрезать темные небеса извилистыми нитями.

– Что теперь? Все пропало? – растерянно задал вопрос Щеробор. – Выходит, плакала наша победа?

Никто ему не ответил.

Дракон повеселел. Лихорадочные огоньки перестали пробегать по его чешуе, он засиял ровным ало-оранжевым пламенем, как будто новые силы наполнили его изнутри. Острые иглы на его гребне встали дыбом, он извернулся и бросился в нападение, пытаясь кольцом охватить и зажать коня с всадником.

Перун едва успел выскочить из этого огненного капкана. Он взмыл высоко вверх, к грозовой туче, нырнул в ее пороховые клубы и скрылся в непроглядной мгле.

Князь сжал ладонь Дыя и оглянулся на своего верного кметя, словно ища у него поддержки. Нежата покрутил ус, отвел в сторону взгляд и глухо вымолвил:

– Бой проигран.

Раскрасневшаяся Ярогнева спала с лица.

Змей метнулся под тучу, преследуя всадника, но залезть в ее мрак не решился, боясь, что не сможет в нем ничего разглядеть. Вместо этого он принялся носиться по поднебесью и вертеться волчком, пытаясь ухватить себя за кончик хвоста. В этот миг он походил на узор клейма, которым Курдюм прижег Горихвоста.

– Ишь, ликует,– осудил его Лутоха. – Это он радость свою выражает. Когда змея за хвост себя пытается укусить – значит, сильно удовлетворена.

– А чего теперь делать-то? – завопил Щеробор. – Куда всем теперь? В воду или в огонь?

Ветер в поднебесье начал жутко свистеть и превратился в смерч. Началась огненная свистопляска. Нижний край туч окрасился алыми отсветами, как будто на них проступила кровь.

Горихвост зарычал и сорвался с Капова Середица. Им овладела одна мысль: разыскать бога-воина, так позорно покинувшего поле боя, и заставить вернуться в сражение.

«Не знаю, как это устроить. Делай, что хочешь – хоть зубами рви, хоть царапайся и кусай – но Перун должен вернуться. Иначе все было напрасно!»

Эта мысль затмила онемевшие чувства.

«Как ты мог сдаться? Как мог спрятаться от врага? Ты же бог! Ты – хозяин грозы! Князь небесной дружины! Если ты бежишь – то как быть остальным?»

Горихвост увернулся от танцующего ящера и влетел в тучу. Тут и в самом деле было не продохнуть. Даже собственного носа не видно – плыви, куда хочешь, пока не наткнешься на что-нибудь. И не придумаешь лучшего места, если в прятки захочется поиграть!

Нет ни молний, ни грома, только ватная тишина. И сквозь вату – глухой стук копыт. Ага, вот ты где, храбрец на белом коне! Я от тебя не отстану!

Горихвост засучил лапами, но призраку двигаться среди тучи – все равно что плыть под водой. Вроде, шевелишься изо всех сил, а продвигаешься еле-еле.

Хорошо, что и сбежавший всадник застрял среди этой вязкой ваты. Горихвост не столько услышал ушами, сколько почуял нюхом, где тот скрывается.

Вот ты и попался мне, подлый трус! А еще называл себя горним витязем! И за что? За то, что прячешься от врага в облаках?

Конь хромал – Горихвост распознал это по тому, как вяло стучало копыто. Даже сквозь пелену удалось быстро догнать его. Волк накинулся на лошадиный круп, но облачное животное, едва не растворившееся в плотной туче, не занимало его. Всадник – вот, кто должен был ответить за грех трусости!

– А ну, стой! – гневно зарычал Горихвост, впиваясь когтями в кольчугу Перуна. – Стыдно смотреть на тебя: драпаешь, как мышь от кота! Еще не поздно спасти честь. Вернись в бой. Не можешь победить – так хоть погибни с достоинством!

– Дурак! – обернулся к нему всадник, и тяжелой рукой в жесткой перчатке сбросил с изломанного седла.

Горихвост отцепился, но остался висеть рядом в облаке. Дырявое корзно Перуна колыхалось перед его носом. Он зарычал от ярости и впился зубами в лазурную полу. Всадник сбросил ненужную паволоку и сердито выкрикнул:

– Ты мне только мешаешь! Отстань!

– Я тебе так отстану, что ты век не забудешь! – пообещал волк.

Перун поднял секиру – единственное оружие, оставшееся в него в руках.

Ах, ты так, значит? Решил топором меня сечь? Вот до чего довела тебя подлая трусость, изменник!

Горихвост резко дернулся вслед за теряющимся во мгле всадником, и тут же вклеился лбом в ледяную стену. Холодная капелька чистой воды упала на разгоряченный нос.

Это еще что? Со мной такое уже бывало. Я что, второй раз попадаюсь? Вот тебе и волк: ничему опыт не учит!

Его лапы прижались к покатому боку сосуда. Сомнений не оставалось: это огромная ледяная чаша с дождевой влагой, собранной внутри тучи. Снова она у меня на пути, и как раз в самый неподходящий момент!

Горихвост зарычал от досады.

– Посторонись, зверь! – раздался из мглы голос Перуна.

Что значит «посторонись»? Куда тут «сторониться»? Здесь же сплошная чернильная хмарь, сквозь которую ничего не разглядишь. Сам-то ты где, горе-вояка? Что затеял?

Всадник вынырнул из темноты. В деснице зажата секира. Ладонь поднялась вверх – видать, для того, чтобы рубануть изо всех сил. Ну, давай, рубани. Я же не змей. Меня сечь не страшно, я огнем не дышу.

Горихвост съежился, прижал уши к макушке, подтянул хвост. Конь набрал полный ход. Где твоя хромота? Залечил рану в облаке?