Вурдалакам нет места в раю

Деться некуда. Во мгле от всадника не сбежать. Волк зажмурился, ожидая удара по темени.

Острый звон – прямо над головой. Ледяные осколки, как иглы, впиваются в тело. Вода хлещет потоком, словно начался потоп. И здесь потоп? Здесь же небо.

Горихвост распахнул глаза во всю ширь. Темная мгла поредела. Ледяная чаша расколота надвое, а Перун продолжает рубить ее своей секирой, да еще с такой яростью, будто она и есть его главный враг.

Дзинь! – и отколот огромный кусок хрусталя. Рушится ледяная стена, и новые потоки дождевой влаги вытекают наружу, развеивая облачную пелену. Вода собирается в зрелые капли, а те проливаются ливнем и устремляются струями к земле, где горящие кроны деревьев так ждут их.

Вот так ливень! Как будто запруду прорвало! А как же моя голова? Неужели цела?

– Эй, чего на дороге торчишь? – заорал прямо над ухом Перун. – Если не помогаешь, то хоть не путайся под ногами!

– А чего помогать-то? – растерянно пролепетал Горихвост.

– Лупи стенку! Ледышки разваливай!

И хрясь секирой по высокой ножке, поддерживающей чашу! Волчок едва успел отскочить. Ледяная ножка подломилась, расколотая чаша опрокинулась и завалилась набок. Стенки, уже порядком разбитые оружием Перуна, окончательно рассыпались на мелкие ледяные осколки, а те тут же рухнули вниз, накрывая дольний мир хлестким градом.

Град! Вот, что ты замышлял! А я тебя костерил! Эх, и дурак же я после такого!

Крупные градины вывалились из тучи густой россыпью и усеяли огненную чешую чудовища, празднующего победу. Прикасаясь к пламенеющей броне, они коварно шипели и обжигали морозом. Ящер даже не понял, что за напасть вдруг обрушилась на него из небес. Холод сковал его крылья, а ледяные осколки прожгли в них такие дыры, что змей едва удержался в полете.

Перун выпрыгнул из темной тучи, вздымая секиру, но змею было не до него. Вслед за ледяным градом на него обрушились потоки холодной воды. Влага гасила огонь, заставляя змея шипеть от злости. Пламя на его чешуе начало затухать, силы таяли с каждым мгновеньем.

Огненный вихрь, в котором кружилось его длинное тело, сначала замедлился, затем вовсе остановился. Перун на полном скаку подлетел и рассек его шею секирой – как раз в том месте, где она отходила от тулова.

Чешуя треснула, огоньки вспыхнули, но на этот раз они оказались слишком слабы, чтобы соединиться и слиться в единое пламя. В отличие от прежних атак, рана не смогла затянуться. Змей взревел от боли, как сто тысяч труб, и пустился наутек. Ему нужно было время, чтобы вернуть силы и дать ране зажить.

Однако Перун уже чувствовал, что противник сдает. Он понесся вдогонку, размахивая секирой и выкрикивая победный клич. Но облачный конь все еще прихрамывал и не мог бежать быстро. Змей уходил от погони, и даже навьям Мирославу и Славомиру не удавалось его догнать.

«Нет, так не пойдет! От лошадей ты еще можешь упорхнуть. Но от меня не уйдешь!» – едва не рычал Горихвост, устремляясь в погоню.

Он повел себя, как вожак в волчьей стае, загоняющей дичь. Двигаться среди смерча и воя ветров было невероятно трудно, но он все же перегнал провисающий хвост чудища и поравнялся с основанием шеи. Рана зияла и вспыхивала огоньками, но разрубленные края чешуи так и не срослись. Минуту Горихвост бежал рядом, выбирая момент для прыжка, а потом резко скакнул и вонзился зубами в горячее горло ящера.

Он почувствовал, как пульсируют под броней жилы, по которым течет жидкое пламя. Змей мотнул головой и попытался сбросить его, но волк – бывалый охотник, и так просто от него не избавиться. Чудище заметалось – оно начало задыхаться и чахнуть. Пламя вырвалось из разорванных жил и ударило Горихвосту в глаза, так что он вынужден был зажмуриться, чтобы не потерять зрение. Вслед за пламенем из змеиного нутра повалил едкий дым, и на этот раз туго пришлось ноздрям волка.

Однако ослабить охотничью хватку не смогло бы ничто на свете. Горихвост сжимал зубы так яростно, что скорее дал бы порвать себя в клочья, но не отпустил бы добычи. Змей заметался, суматошно захлопал крыльями и задергал хвостом.

В этот миг прямо перед ним опустилась из тучи Убава, расправила крылья и загородила дорогу. Собрав последние силы, змей раскрыл пасть и пыхнул на нее жаром. Однако это усилие так истощило его, что багровые крылья потухли, безвольно обвисли, и тяжелая туша начала опускаться вниз, к реке, в темной глади которой отражались небесные огоньки.

Волна огня окатила Убаву, ее пушистые крылья вспыхнули и загорелись. Как подбитая птица, она понеслась вниз, едва не срываясь в неуправляемое падение. Краем глаза Горихвост видел, как она пытается выровнять полет, но отцепиться от змеиного горла для него было немыслимо.

Змей задыхался. Взмахи его крыльев становились все реже и судорожней, жар угасал, а тяжелая туша опускалась все ниже и ниже к воде. Этих мгновений хватило Перуну, чтобы догнать его. Точный удар секирой – и сначала одно крыло отлетело от тулова чудища, затем – другое. Горихвост почувствовал, что змеиная туша камнем уходит к земле и тащит его за собой.

Но нет, дружок, пока ты еще жив, я тебя не отпущу!