Вурдалакам нет места в раю

Воропай с сомнением поглядел на княжну – по его сморщенной физиономии нетрудно было угадать, что и ему радуга кажется всего лишь красивым, но призрачным видением. И остальные селяне разделяли его убеждение, несмотря на отчаянное положение.

Один только Лутоха – даром, что юродивый – плюхнулся в речную рябь и по-собачьи пробарахтался к окраине капища, от которой тянулся ввысь радужный мост. Он постучал пальцем по цветным переливам, которые то пропадали из виду, то снова вспыхивали, и радостно выкрикнул:

– Она твердая! Клянусь, по ней можно ходить!

– Вот простак! – покачал головой Воропай. – Видать, правда, что юродивым закон не писан.

Но Ярогнева не слушала голоса разума. Она вырвалась из объятий матери и присоединилась к Лутохе.

– Залезай. Я тебя подсажу, – предложил мужичок.

Княжна сделала попытку вскарабкаться на широкое полотно моста, но подъем оказался настолько крутым, что она соскользнула и плюхнулась в воду. Дый схватился за голову, а селяне возмущенно загомонили.

– Эй, полоумный! Перестань моей дочери сказки плести! – рассерженно сверкнул очами князь. – Злобное колдовство не смогло ее утопить, а твоя дурь утопит!

«И чего они медлят? – не находил Горихвост себе места. – Им же все помогают. Вот маловеры!»

Он легко взбежал на середину моста, опередив раскачивающуюся на ветру Убаву, сел на задние лапы и тихо завыл, привлекая внимание. Ярогнева уставилась на него издали, словно не веря глазам.

– Что, девонька? Узнаешь этого зверя? – с хитрой улыбкой подал ей руку Лутоха.

– Призрак… Морок… Какое-то наваждение, – неуверенно пробормотала княжна.

– Отбрось сомнения. Ступай к нему!

– Да хорошо ли это, когда навь с того света зовет тебя? – испуганно выкрикнула Верхуслава. – Как бы самой на том свете не оказаться!

– Это кому из нас боги ума недодали? – рассердился Лутоха. – Уже стоите по горло в воде, с минуты на минуту пойдете на дно щук кормить, а помощь принять не хотите! Вот и скажите, кто из нас полоумный!

Ярогнева вглядывалась в призрачного волка, не в силах поверить, что это ее любимый, которого она собственной рукой отправила на небеса.

Тогда Горихвост подскочил, и, как в старые времена, кувыркнулся в воздухе через голову. Обратно на мост он приземлился уже добрым молодцем в белой косоворотке с поясом и в новеньких сапогах. Молодой, безупречный красавец – жаль, что прозрачен настолько, что сквозь него видно Сторожевую башню.

– Ясенька, иди ко мне! Верь мне! Не бойся! – позвал он.

Княжна наконец решилась. Лутоха подставил ей сомкнутые ладони, и она, как по ступеньке, вскарабкалась на нижний край радужного моста. Горихвост хотел броситься ей навстречу, но Убава взяла его за плечо и удержала на месте.

Княжна между тем одолела крутой подъем и пошла по высокой горке, играющей разноцветными переливами. Горихвост протянул ей ладонь. Она побежала навстречу, приблизилась, замерла и сказала:

– Таким молодым и красивым я тебя никогда не видала!

– Никто не видал, – печально улыбнулся в ответ Горихвост.

Ярогнева отбросила сомнения и сделала шаг, чтобы обнять его, но Горихвост отстранился:

– Ко мне нельзя прикасаться. Я не из этого мира.

– Я перед тобой виновата. Меня гложет совесть за то, что я сама же тебя и убила.

– Хорошо, что гложет – значит, она у тебя еще есть. У Курдюма вон не было. И у Шутихи. А тебе беспокоиться не о чем. Тебя боги простят – это я обещаю.

– Как мне быть теперь?

– Ступай к башне. И веди за собой людей. Тебе они верят.

– Ты вернешься ко мне?

Горихвост лишь печально улыбнулся в ответ. Убава легонько коснулась его и прошептала:

– Теперь уходи. Не загораживай путь.

Горихвост раскинул в стороны руки и взмыл ввысь, под самые облака. Ярогнева задрала голову, но прозрачного навья было уже не разглядеть среди белых барашков, которые ветер гнал прочь, как пастух свое стадо.

Запыхавшийся Лутоха подоспел сзади и выпалил:

– Уф, ну и крутой подъем! Упыхтишься, пока заберешься. А вы что встали? Не время лясы точить. Быстрей к башне – она одна из воды торчит.

Убава вспорхнула и закружила над их головами, призывая в дорогу. Князь, преодолев страх, сам забрался на мост и подал руку жене. За ними вскарабкался верный Нежата, после – Коняй с Млавой, а за ними устремились с веселым гомоном селяне с выходцами из Дикого леса, которых подгонял вперед Дый.

Головач пропустил вперед Воропая, выказывая уважение старосте и отцу. Но Воропай и не думал лезть поперек остальных.

– Эх, пропадете вы все без меня, – кряхтел он, бултыхаясь в воде и подсаживая односельчан. – Кто вас, сирых-убогих, пасти будет? Кто научит уму-разуму?

– Уважь село, ступай первым, – пропустил его Щеробор.

– Это ты иди первым, – рассердился Воропай. – Ты трактирщик, только и думаешь что о своей мошне. А я – староста. Я за вас, остолопов, в ответе. Это мое село, и уйду я отсюда последним.

Щеробор с готовностью полез на мост и начал тягать за собой свое многочисленное потомство. А Убава уже подлетала к Сторожевой башне и призывно махала руками, торопя следовать за собой.