Вурдалакам нет места в раю

Недовольство Горихвоста не знало предела. Ему и в самом деле едва удавалось рассмотреть то, что происходит у ворот солнечной крепости. Сварог с удобством устроился на широкой скамье и угощался квасом из крынки, поданной навьими слугами. Крылатый лев дремал у его ног, как домашний котик. Дажьбог заводил на двор упряжку своих огнегривых коней через распахнутые ворота. Венец с девятью зубцами продолжал ярко сиять на его челе, отбрасывая солнечные зайчики на золоченые стены и скаты теремов, однако чем дальше сиятельный князь углублялся во двор, тем тусклее становились их блики.

Высокие стены крепости мешали рассмотреть, куда уходит Дажьбог. Перед глазами маячили крыши теремов с крещатыми бочками, увенчанными луковичными главами, из которых торчали острые шпили.

Золотистый сапог Дажьбога уверенно ступил на высокое крыльцо, ведущее к верхним покоям. Шаг – и один из девяти зубцов на его венце погас. Вставленный в золото самоцвет перестал сиять, и свет, льющийся с чела солнечного государя, умерил свою нестерпимую яркость. Еще шаг – и погас второй лучик. Чем выше поднимался Дажьбог по крыльцу, тем слабее становилось сияние его венца, пока наконец не остался гореть всего один, самый последний зубец, луч от которого прорезал Дольний мир, рассеивая вечерние сумерки.

Неожиданно прямо под ноги божеству свалилась багряная конская попона. Остатки золотистой бахромы, обожженной драконьим пламенем, смели пыль с его сапога. Дажьбог с удивлением поднял попону и заглянул в дыры, оставленные когтями чудовища.

«Откуда она прилетела?» – подумал он и задрал голову кверху. Последний луч, льющийся из его венца, дрогнул, и в этот же миг он увидел, как на широкий двор за его спиной приземляется призрачный навь, глаза которого горят знакомым зеленым блеском.

Навий муж лихо спланировал на хребет льва, мирно дремлющего у ног Сварога, и саданул по бокам зверя пятками. Лев подскочил, как полоумный, и сиганул вперед, не разбирая дороги. Дажьбог едва успел заметить расширенные от ужаса глаза хищника, как тот сбил бога с ног и пролетел мимо. Солнечный князь рухнул на крыльцо, венец упал с его головы и покатился вниз по ступеням, издавая жалобный звон. Последний луч заметался, то отражаясь от стен, то уходя в облака.

Сварог мигом вскочил и схватился за молот.

– Что случилось? На нас напали? – выкрикнул бог-кузнец.

Дажьбог не успел ответить. Лихой призрак поддержал его, не давая скатиться по ступеням, и произнес:

– Прости меня, солнечный государь! В другое время я бы голову за тебя положил. Но сейчас мне нужно немножко поозорничать.

– Горихвост! – рявкнул Дажьбог. – Опять ты?

Но бывший вурдалак не повиновался приказам. Он нырнул за венцом и схватился за него обеими руками, как за самое ценное сокровище в мире. Дажьбог осклабился, наслаждаясь ошибкой сумасбродного новичка. Даже одного из девяти лучей хватало, чтобы превратить венец в раскаленную жуть. Горнее золото, из которого он был отлит, не плавилось, и могло прожечь даже призрака.

Лицо Горихвоста перекосилось, челюсть отвисла, язык выпал изо рта. Из раскрытой глотки собрался вырваться крик, но его сперло так, что до слуха Дажьбога донеслись только хрипы. Допустивший детскую промашку Горихвост выронил венец и запрыгал, голося во все горло. Вопли, подкатившие к его гортани, собрались в плотный комок и вырвались все разом, заставляя звенеть позолоченные стены дворца.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Дажьбог. – Что, примерил одежду богов?

Однако лихой навь пришел в себя быстрее, чем бог ожидал. Не церемонясь, Горихвост наступил лежащему Дажьбогу на грудь и сорвал с него драгоценные бармы, усыпанные самоцветами.

– Ты что творишь, окаянный? – зашелся от возмущения Сварог. – Это неслыханное бесчестье! Даже бесы так не позорили моего сына!

– Тогда попробуй, отбери! – нагло заявил Горихвост, вертя в руках бармы и будто нарочно дразня кузнеца.

Сварог выпустил из руки крынку с квасом. Она упала на каменную плитку, устилавшую двор, разбилась вдребезги и обдала пахучим питьем узорную мозаику. Кузнец поднял над головой молот и заревел:

– Ну держись, лихопляс!

Однако Горихвост не терял времени даром. Пользуясь бармами, как полотенцем, он намотал их на ладони и ухватился сквозь них за венец, обжигающий жар которого не пробивался сквозь плотную ткань с толстым слоем камней.

Возмущенный Дажьбог спихнул с груди ногу навья и воскликнул:

– Это уже ни в какие ворота не лезет! Озорник окончательно спятил.

– Вот и нет! – подзадорил его Горихвост. – Я отлично знаю, что делаю. На ходатайства и челобитья нет времени, так что придется мне малость набедокурить. Ловите, или я такой праздник устрою, что вы век не забудете!

Ополоумевший лев подоспел с заднего двора, расправил крылья и угрожающе зарычал.

– Держи его, лёва! – заголосил Сварог. – Хватай! Рви зубами!