Вурдалакам нет места в раю

Лев набросился на Горихвоста, но тот подскочил, и рыжий хищник опять пролетел мимо. Навь воспользовался мгновеньем и плюхнулся на него между крыльев, однако на этот раз он уселся задом наперед – лицом не к гриве, а к хвосту. Но навья это нисколько не смутило. Он замолотил по крупу льва кулаком и заорал:

– Пошел вон! Брысь!

«Брысь» – так говорят только кошкам. Лев счел такое обращение за жестокое оскорбление. Чтобы разделаться с лиходеем раз и навсегда, хищник взлетел над крышей дворца. Он уже предвкушал, как бросится вниз, перевернется вверх брюхом и размажет нахального седока по каменной плитке двора. Однако тащить на себе эту ношу, да еще с неподъемным венцом, оказалось тяжелее, чем летун представлял себе.

Лев попытался совершить в воздухе пару кульбитов, однако Горихвост с такой силой вцепился в его гриву, что крылатый хищник почувствовал лишь боль от выдернутых волосков.

Второй рукой Горихвост продолжал держать бармы с венцом, так что ему стоило больших усилий удержаться на львином хребте. Поняв, что дальнейшие виражи приведут гриву в жалкое состояние, лев опустился на крышу терема. Но и тут он не оставил попыток освободиться: крещатая бочка, венчавшая терем, тянулась в небо луковичной головой с острым шпилем, и лев принялся тереться о ее край спиной, надеясь хоть так соскрести захребетника.

И этот прием увенчался успехом! Горихвост глазом моргнуть не успел, как его болтануло и двинуло головой о круглый барабан под изящной луковичкой. Перепончатые крылья ударили ему в лицо, жилистый львиный круп выскользнул из-под седалища, и Горихвост со всего маху хлопнулся на черепицу, нагретую вечерним светом. Прокатившись по склону, он сорвался с крыши и ухнул вниз, и только в последний миг ухватился за желобок для стока воды, пристроенный под кровлей. Второй рукой он по-прежнему сжимал бармы с венцом, луч от которого плясал, будто бешеный, по всему двору, заставляя отворачиваться многочисленных навьих слуг, высыпавших помогать господам.

Висеть на одной руке оказалось трудно даже невесомому призраку – ведь венец был настолько тяжелым, словно в него вплавили несколько пудовых гирь. Горихвост чувствовал, что вот-вот сорвется и грохнется на каменный двор. Оглянувшись, он увидел, что снизу к стенке, рядом с которой он болтался, с коварной усмешкой подбирается бог-кузнец, и молот в его руках так и ждет случая размазать непрошенного гостя по кочкам. В довершение всего разъяренный лев набросился на него сверху, оскалив зубы и злобно рыча.

– Брысь! – паникуя, заголосил Горихвост, но вышло еще хуже.

Услышав эту кошачью команду, зверь окончательно рассвирепел. Он взмыл ввысь, поджал лапы, и, как коршун, полетел на Горихвоста, намереваясь то ли окончательно спихнуть его с крыши, то ли схватить и порвать на клочки.

– Ай! Лихо-марево! Что за напасть!

Горихвост чувствовал, что ему не удержаться. Лев пришел в такое бешенство, что задабривать его было поздно. Он впился когтями Горихвосту в загривок и замахал крыльями, отрывая его от желобка. Вот, значит, как чувствует себя суслик, когда его ловит в когти орел!

– Давай, падай под мой молоточек! – издеваясь, орал снизу Сварог.

Толпа навьих слуг окружала двор, чтобы беглец не ушел. Даже в этом отчаянном состоянии Горихвост продолжал судорожно сжимать бармы с венцом. Горячий луч плясал на позолоченной черепице, пуская ослепительных солнечных зайчиков.

Разинутая львиная пасть с кривыми клыками приблизилась к его лицу. Хвост с взъерошенной кисточкой дергался, как упругая плеть, а ведь у кошек, особенно у больших, это означает совершенно не то же, что у собак! Лев потянулся к горлу, намереваясь его прокусить.

Горихвост зажмурился и разжал ладонь, державшуюся за желобок. Его потянуло к земле. Львиные челюсти смачно чавкнули над головой, но захватили лишь воздух. Падая, Горихвост ухватился за львиный хвост и повис на нем, как на веревке.

Есть же правило: хвост не трогать, особенно у кошачьих! Мне ли, волку, не знать? Видно, день сегодня такой: раз уж начали нарушать, так все без остатка. Останавливаться уже поздно.

Горихвост дернул кисточку на конце, чтобы сделать льву побольнее.

Я-то думал: лев зол дальше некуда. Оказалось – есть куда. Да, таких злых зверей нам видеть еще не приходилось.

Сказать, что лев был готов растерзать Горихвоста – ничего не сказать. Легион ярых бесов не сравнился бы с ним по свирепости. Крылатый хищник понес жертву вверх, чтобы никто не отнял ее раньше времени и не помешал бы долгой, жестокой, и очень-очень болезненной расправе.

«Вот я влип! – мелькали у Горихвоста обрывки мыслей. – Ведь предлагали мне место в раю – чего я не согласился? Да и в дружине Перуна не служба, а сахар. Скачи себе по небу, пугай девок да мужиков, гляди, как они разбегаются, и хохочи во все горло. Нет, надо мне было искать приключений на свои… эх, части тела! Уж и тела давно не осталось, одна душа, через которую все насквозь видно, а я и ее не берег. Нет, дорогие мои, думайте, что хотите, а с таким образом жизни нужно срочно завязывать».