Вурдалакам нет места в раю

Самоцветы выпадали из золотой парчи барм и осыпались, уходя в мутную воду. Собирать их не хватило бы рук – Горихвосту удалось подхватить только самый большой сапфир, который напомнил ему глаза Ярогневы. Он сунул камень за пазуху и поспешил на помощь Колоброду, который все еще барахтался в лесной заводи.

Болотнику приходилось туго – в отличие от легкого призрака, водный поток не жалел его. Не спасали даже широкие плавники, ласты и упругий хвост. Колоброд изо всех сил боролся с течением, но то задалось целью оторвать его от коряги и сбросить с обрыва.

Горихвост ухватил его за зеленую гриву и потянул на мелководье. Колоброд выполз на кочку, распластался на жесткой осоке и блаженно прикрыл глаза.

– Ты как, цел? – ощупал его навь.

– Погоди, дай дух перевести, – взмолился болотник.

Течение уносило лишние воды, и заводь на глазах превращалась в стоячее болотце.

– Ух, хорошо-то как! – пришел в себя Колоброд.

– Радуйся – вон сколько новых луж хлюпает. Будет тебе раздолье, – подбодрил его Горихвост.

– Не такой ценой! – потряс гривой болотник. – Спаси тебя боги, Горюня, за то, что ты меня вытащил. Меня чуть по камням не размазало. На этот раз ты меня уберег.

– Друзья долгов не считают, – откликнулся Горихвост. – Окажи мне услугу. Передай этот камушек Ярогневе.

Он протянул Колоброду темно-синий сапфир, выпавший из Дажьбоговых барм.

– А сам чего не отдашь?

– Шутишь? От меня и раньше мужики с бабами разбегались, когда я был вурдалаком. А теперь, как стал духом, они и вовсе дуба дадут, едва меня встретят. Если б ты знал, брат, сколько лихих дел я наделал! Боюсь, отвечать мне придется до скончания веков.

– Не пугай меня! Ты всех спас. За что тут отвечать?

– Боги – они, брат, такие. За что привлечь – мигом найдут. Иду к ним с опущенной головой. Если промедлю – себе хуже сделаю.

– Держись! Не робей! Если что – то весь лес за тебя! – заверил его Колоброд.

– Лес мне теперь не поможет. Но спасибо на добром слове! – распрощался с ним Горихвост.

21 вересня

Всю ночь люди с нечистиками оставались на Сторожевой башне, дрожа от холода и глядя с надеждой на звезды. К утру наводнение окончательно спало, и только глубокие лужи, чавкающие под ногами, напоминали, что недавно повсюду стояла вода.

Ярогнева первой спустилась по витой лестнице, и тут же завязла в жиже, оставшейся после потопа. Сиводур осторожно приподнял ее и помог освободиться, после чего снял с вершины Лесного царя.

Дый осмотрел окрестности и признал их пригодными для возвращения. Он сам подал руку Всеволоду, приглашая его поскорее вступить во владение своей землей. В ладонях великана, как в люльке, съехали вниз упырь с лешим, русалка, оборотень Деряба и Хорохор-ворон. А вот люди от услуг волота отказались – уж очень они боялись, что исполин раздавит их своими нежными пальчиками.

– Вот потрава-то! – принялся причитать Воропай, едва оказавшись у подножия башни. – Что теперь будет? Как жить?

Селяне расползлись по домам и принялись жечь на дворах костры, чтобы высушить хотя бы одежду. Сиводур пошарил ручищей по опустевшей площадке на башне и нащупал роскошную мантию Дыя, превращенную в ворох тряпья.

– Что с ней делать теперь? – посетовал Лесной царь. – Она вся отсырела. Ни на что не годится.

– Погоди: вот верну себе велик стол в Мире-городе – новую подарю, – посулил Всеволод.

– От Дикого леса до Мира-города – сотня верст, да и те непролазные дебри, – усомнился Дый.

– Не беспокойся, царь, я тебя не забуду. И о нашем договоре тоже, – обещал князь.

– А я не забуду, что люди нас приютили в самый лихой час, – ответил Дый.

Хорохор занял место на плече господина и навострил перья, хотя перебитое крыло все еще мешало ему летать.

– Погостите еще? – позвал Всеволод.

– Благодарствую. Но нас ждет Дикий лес. Нам нужно расчистить гарь и заносы, а вам – приводить избы в порядок. Дел невпроворот.

Несмотря на усталость, люди выбрались за околицу, чтобы проводить лесных гостей. Взгляд Всеволода упал на большой сапфир, вставленный в ленточку, которой были перехвачены волосы дочери.

– Откуда у тебя этот камень? – с подозрением осведомился он.

Вопрос застал Ярогневу врасплох.

– Э-э-э… на берегу раскопала! Он в грязи блестел! – нашлась та.

– С каких это пор самоцветы в грязи родятся? – недоверчиво осмотрел камень князь.

Однако простодушная Млава поддалась на уверенья княжны. Она бросила отца с дедом, которые выносили из избы набухшие от воды сундуки, и со всех ног побежала на берег вошедшей в прежнее русло Шерны. Не прошло и четверти часа, как по окрестностям разнесся ее торжествующий вопль. Она вертела в руках багровый рубин, принесенный рекой, и голосила:

– Есть! Еще самоцвет! Их тут много!

Всеволод ласково погладил дочь и повинился:

– Надо же! А я думал, ты все придумала.

Ярогнева сверкнула глазами и виновато потупила взгляд.

Забыв о рухляди и об избах, нуждающихся в восстановлении, селяне побежали к Шерне. Деревенские бабы и девки, вместо того, чтобы спасать уцелевшее добро, начали рыться в грязи. Некоторым повезло, и вскоре драгоценные камушки заиграли у них в волосах.