Вурдалакам нет места в раю

Жихарь поворошил костер кочергой, чтобы пламя разгорелось жарче. Нежата отвел Верхуславу подальше, чтобы огонь не обжег ее. Коняй обнял за плечи Млаву. Воропай опустил голову, печалясь вместе со всеми. Непривычно тихий Щеробор, Пятуня, кузнец Валуй с подмастерьем Шумилой – все были здесь, и все провожали волхва в последний путь.

Огонь крады взметнулся так высоко, что Горихвосту почудилось, будто пламя ушло в облака. Зеленый камень в рукояти Душебора вспыхнул, озарил всех сиянием и погас. Яркий изумруд потемнел, стал угрюмым и непроглядным, словно исчезло живое око, наблюдавшее за людьми из его середины.

Борта ладьи полыхали, на глазах превращаясь в уголья. Занялся огнем парус, открыв взгляду дыры, сквозь которые на мгновенье проступили очертания серебряных стен и исполинской вежи, белой стрелой уносящейся в черную даль. Клубы дыма заволокли краду, приняв очертания корабля. Паруса корабля надулись, и ветер понес его к небесам, оставляя за кормой бренный мир с его страданием и печалью.

– Будь уверен: боги примут твоего деда в раю, – приблизившись, сказал Горихвосту Лутоха.

Ярогнева сжала ладонь милого. Горихвост нашел силы, чтобы с благодарностью улыбнуться обоим.

Он сам собрал обгорелые кости в урну, закупорил ее и захоронил под холмом на высоком берегу Шерны. Туда же отправился и обгорелый меч, ставший невзрачным и тусклым.

– Пусть никто больше тебя не найдет, – напутствовал древнее оружие Горихвост.

Наступил черед князя распоряжаться – он затеял погребальные игры. До самого вечера селяне вместе с лесовиками «стояли на костях» – славили память покойного и читали молитвы, чтобы открыть ему легкий путь в Горний мир.

В сумерках начал накрапывать дождик, Горихвост быстро промок, но вездесущий Лутоха и тут нашелся:

– Это хороший знак! Небо плачет по волхву. Видать, он был любезен богам.

Все это время Ярогнева не отходила от своего лады, и отец с матерью не сказали ни слова упрека. Только под самую ночь она вдруг пропала. Горихвост почувствовал, как ее не хватает. Он попытался найти ее, но не увидел ни князя с княгиней, ни даже Нежаты с Коняем.

Костры, на которых жарили мясо, уже начали догорать. Селяне по одному расходились. Воропай распрощался с Дыем и поблагодарил за участие лесных гостей.

Горихвост лег на землю и подставил лицо осеннему дождику. Однако передохнуть ему не удалось. Чуткий слух, так и оставшийся обостренным, уловил, как земля задрожала, словно по ней шла большая орда.

Он вскочил и навострил ушки. От дороги, ведущей на Красную слободу, надвигалась темная масса колышущихся силуэтов. Топот и ржание лошадей донеслись до реки, тихо плещущей свои воды. Плотные ряды пеших воинов заполонили равнину. Знамена, казавшиеся совсем черными в сгустившейся темноте, реяли над головами.

– Что? Опять нападают? – не сдержав чувств, выкрикнул Горихвост. – Когда ж нам дадут хоть немного покоя?

В свет угасающей крады вступили двенадцать бояр. Их предводитель, грузный, морщинистый, с трудом несущий тяжесть прожитых лет, снял с головы высокую шапку, и голосом, привыкшим к распоряжениям, потребовал:

– Где князь? Дочь моя где? Если с ними хоть что-то случится – всех затопчу!

– Тятенька! – сорвалась с места Верхуслава и повисла у боярина на груди.

Что за диво? Первый раз Горихвост видел, что великая княгиня ведет себя, как дитя малое. Боярин погладил ее и смягчился.

– Где мой зять? – тем же трубным голосом прогудел он.

– Здесь я, здесь, Держимир Верховодович! – Всеволод присоединился к жене и с почтением поприветствовал предводителя.

– Ух, и перепугал же меня Святоша! – подобрел боярин, дружески трепля князя по щекам. – Прискакал, взмыленный, ничего толком сказать не может, только хлебает квас ведрами и голосит: злой Видоша, мол, по наущению Буривоя задумал отца извести, натравил на него нечисть из Дикого леса, обвинил черт знает в чем, ломаной косой головы чуть не срезал… Простая чадь как услышала такие вести, так взбунтовалась. Черный люд требует, чтобы я вел полки брать Кремник приступом. Вот, пришли защитить нашего князя. Вы, мои дети, не бойтесь: мы в обиду вас не дадим.

Оставшиеся бояре сняли шапки и встали перед Всеволодом на колено. Князь обошел их, погладил каждого по плечу и поприветствовал, узнавая:

– Вот и вы, верные слуги. Твердислав Милонежич, и гривна твоя на шее. Куда ж без нее? Мечислав, Негослав, Любомысл, все здесь! Как я рад видеть вас!

– Мы, как услышали, что с тобой беда, Всеволод Ростиславич, так сразу же и ополчились, – сказал Твердислав, поблескивая золотой гривной со львами, разинувшими пасти.

– Все, как один, за тебя встанем, – добавил тот, кого князь назвал Негославом. – Вся земля вятичей, от мала до велика. Только скажи: и стены Кремника нас не остановят. Выгоним Буривошку взашей, а тебе вернем белый стол твоих предков.

– А где сын мой? Куда сам Святоша исчез? – забеспокоился князь.

– Тут я, батя! – с поджарого скакуна ловко спрыгнул молодой витязь в тяжелых доспехах.

– Ох, как вырядился! Не узнать тебя, – рассмеялся Всеволод. – Выходит, это ты весь народ всполошил?