Вурдалакам нет места в раю

Толпа зашумела, выражая ему поддержку.

– С чего ты взял, что обвиняемый такой прямо беспутный? – не унимался боярин. – Послушаем, что скажут о нем односельчане.

– Ох, Видоша, тебе бы все спорить, – поморщился князь. – Когда ты угомонишься? Впрочем, голос общественности тоже нужно послушать. Пусть староста даст отзыв на обвиняемого.

Воропай позабыл про смущение, которое его обычно охватывало в присутствии важных господ. Трясясь от гнева, он выступил на середину, и, тыча в юродивого кривым пальцем, начал вещать:

– Сколько можно терпеть нищий сброд и зловредное чародейство? Посмотрите на обряды, которые творит на заброшенном капище этот юродивый. Он и кровь пролить может, и в жертву всех нас принести. Кто знает, что у него на уме? Пора, давно пора очистить наше село от нетрудовых алиментов!

– Характеристика отрицательная, – перевел Нежата на деловой язык.

– Ты-то чего так волнуешься? Он тебе что-нибудь сделал? – выкрикнул Горихвост со своей стороны столба.

– И хорошо, что не сделал! – еще больше завелся староста. – Раз не сделал – значит, еще не успел. Может, он порчу на след навести хочет? Или падеж у скотины устроить?

– Ты сейчас сам, как скотина! – бросил ему вурдалак.

– Эй, заткнись! Тебя тоже судят, – не потерпел нарушения порядка Нежата.

Жена Воропая Духаня выскочила вслед за мужем и дурным тоном заголосила:

– Поглядите на конский череп! Вон он, валяется прямо у них под ногами. Откуда они его взяли? Ясно ведь: вурдалак лошаденку загрыз, а юродивый череп присвоил, чтоб придать капищу колдовских сил. Они оба разбойники, как пара из двух сапог. И кого еще им взбредет лишить головы? Того и гляди, перейдут от лошадей к коневодам. Зарежут, к примеру, Коняя, и зароют его череп под капищем. Мы наутро придем – а конюх-то и без головы! Зато бесы в пекле должны быть довольны: они людской кровушки попить ой как любят!

Коняй задрожал от страха и забился подальше в толпу. Жихарь с Пятуней похлопали его по плечам и сочувственно успокоили:

– Не боись! Мы твоей голове не дадим сгнить. Из ямы выкопаем, и обратно приставим!

– Вот он, голос народа! – вернул себе слово Нежата. – А то, что вурдалак с этим разбойником в паре – вы и сами видите. Вот они, у вас перед глазами. Взяли двоих еще тепленькими. Видать, они – одна шайка. Так что пришьем к дельцу: «преступления совершены организованной ватагой по предварительному сговору…»

– Это что, доказательство? – возмутился Видослав Рославич. – Вурдалака-то в чем обвиняют?

– В том, что в прошлом году загрыз Злобу Кривую Шапку, – с ненавистью глядя в лицо боярину, выдал Нежата.

– Обвини его еще в том, что Шутиха утопла!

Парочка вольнодумцев из народа осторожно захихикала.

– Шутиха утопла по вине водяницы. Это все знают, – привстав на цыпочки, чтобы казаться вровень с высоким боярином, взвизгнул Нежата. – Несчастный случай при купании в неположенном месте.

– Вам бы только собачиться. Надоело уже, – отвернулся князь от приближенных.

И, обратившись к толпе, спросил громко:

– Кто выскажется в защиту?

– Нечего их защищать! Обоим расправа и казнь! – загомонили селяне.

– Ну а вы, подсудимые, – повернулся князь к двум привязанным пленникам. – Может, сами скажете слово в свое оправдание?

Горихвост попытался вдохнуть через путы, сдавившие грудь, и, чтоб все слышали, громко ответил:

– Суд неправый. Что оправдывайся, что ни оправдывайся – толку не будет. Жемчуг метать перед свиньями даже не стану.

Толпа селян возмутилась.

– Вира за оскорбление суда, – начал приписывать к делу Нежата.

– Как же так? – не желая сдаваться, взметнул рукавами ферязи боярин. – Возможно, юродивый и виновен. Улики против него неоспоримы. Но виновен ли вурдалак? Против него прямых доказательств нет.

– Какие тебе нужны доказательства? – сорвался, не выдержав, княжеский кметь. – Ты только взгляни, как горят адским огнем его глаза! Сразу видно: его душу заполонил бес.

Толпа загудела и обступила Видослава Рославича, не давая ему говорить. Князь задумчиво потер русую бородку.

– Умоляю: казните Лутоху, – перекрыл общий гомон дрожащий голосок конюха. – Ведь он прирежет меня и закопает, как пить дать!

– Сам-то что скажешь? – спросил нищего князь.

– Человек человеку – ровня, – отозвался юродивый. – Один другого не имеет права ни убивать, ни приговаривать к смерти. Судить людей могут лишь боги. На божий суд уповаю. Боги знают, что я невиновен, они меня и оправдают.

– Эх, простак, сам не ведаешь, что несешь! – с досадой попытался образумить товарища Горихвост.

– Мой приговор! – поднялся с кресла князь.

Толпа разом умолкла.

– Признаю подсудимых виновными. Наказание обоим – смертная казнь. Поскольку оба не просто согрешили, а продали душу бесам, то казнить их не мирской казнью, а ведовской – как бесноватых. Сжечь на костре вместе с демонами, что засели у них внутри.

– Не могу на это смотреть! Как хотите, а я ухожу! – не выдержав, Видослав Рославич повернулся ко всем спиной и зашагал прочь.

– Ступай-ступай, скатертью дорожка, боярин, – поощрил княжеский кметь. – А мы костерок разведем. Какая удача, что осу́жденные сами досочек наломали!