Вурдалакам нет места в раю

Нежата явно щеголял своим особенным говором, выдающим многолетний опыт ревностной и безупречной службы.

В его руках обломки требища мигом превратились в дрова. Селяне с готовностью подбавили сухих ветвей, собранных на берегу. Осталось только запалить костер, чтобы отправить души «осу́жденных» на тот свет.

Горихвост попытался ослабить путы, и, едва повернувшись под ними так, что можно было дышать, крикнул князю:

– Ты, так неправедно приговоривший двух невиновных! Погляди мне в глаза. И если ты такой справедливый – то запали сам костер под моими ногами!

Всеволод растерянно переглянулся с Нежатой. Тот без лишних слов понял своего господина, схватил факел и подбежал с ним к куче дров.

– Я вел розыск, я тебя обвинял, я и приговор приведу в исполнение. Будь уверен: у меня рука не дрогнет, – заверил он Горихвоста.

– В тебе-то я не сомневаюсь! – откликнулся вурдалак. – Твоя хваткая лапа, видать, не одну душу к предкам спровадила.

– Это точно, – с явным довольством согласился Нежата. – От разбойников и душегубов я землю чистил, и буду чистить, пока силы не кончатся.

Толпа народа затихла. Люди замерли. Огоньки побежали по сучьям, пустили дымки, затрещали.

– Про шкуру его не забудь, – напомнил князь.

– А как же! – заверил Нежата и вывернул наизнанку суму, отнятую у Горихвоста.

Волчья длака упала на доски, языки пламени жадно потянулись к лоснящейся шерсти, будто почуяли пищу. Горихвост сморщился, сжал зубы и, не выдержав, зарычал.

Неожиданно прямо под его ногами расцвел ярчайший огненный цветок. Вурдалак на мгновенье зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что огонь охватил не только сухие ветви, но и веревки, сдавившие его грудь.

Толпа пришла в панику, бабы заголосили, мужики заметались. Нежата с растерянным выражением лица скрылся в дыму. Горихвост увидел, что пламя лижет его длаку, напрягся и всем телом налег на веревки. Вздулись жилы на его лбу, путы с треском начали рваться.

Едва высвободившись, он выхватил из костра лоснящуюся шкуру и начал сбивать с нее пламя. Потерявший силы Лутоха за его спиной упал на четвереньки и уперся ладонями в горящие бревна. Сжимая одной рукой длаку, другой ухватив подмышку юродивого, вурдалак побежал по стреляющим углям – хорошо хоть, что добротные Курдюмовы сапоги не прогорели и выдержали жар.

– Цел? – спросил Горихвост сотоварища, едва они оказались за пределами огненного кольца.

Тот не смог ответить, и лишь хлопал глазами, из которых от боли катились слезы. Вурдалак оглядел свою шкуру и с досадой воскликнул:

– Пара новых подпалин! А ведь она совсем новая. Весь лес ее за версту узнавал. Ну, Нежата, держись – я с тебя за свою шкуру спрошу!

Огненные стрелы продолжали втыкаться в каменные круги, выступающие из земли посреди Капова Середица. Кресло под князем перевернулось, сам Всеволод вскочил на ноги, и его чуть не снесла обезумевшая толпа. Нежата метнулся к освободившимся узникам, но передумал ловить их и потащил своего господина к веренице кумиров, мимо которых селяне бежали к лестнице с крутого яра.

Над головой Горихвоста хлопнул крыльями Хорохор, и торжествующий вороний грай резанул слух:

– Берегитесь, людишки! Сейчас вся сила Дикого леса явится, чтобы разметать вас по кочкам!

Коняй несся к выходу впереди князя. Нежата дернул его за шкирку и потребовал:

– Хватай пленных! Не дай им уйти!

Конюх ошалело затряс головой – в этот миг он думал только о бегстве. Но Нежата так двинул его по затылку, что тот образумился и подчинился. Горихвост как раз стряхнул пламя со шкуры, когда конюх приблизился и попытался схватить его. Отогнать его оказалось легко – хватило лишь волчьей улыбки и ощеренных клыков. Но вот Лутоха не сопротивлялся. Коняй налетел на него, взвизгнул от страха, и, жмурясь и отворачиваясь, как будто хватая гадюку, поволок юродивого вслед за убегающей толпой.

– Сдавайтесь! Ложитесь лицом в землю! – граял ворон хриплым тоном.

Улизнуть – самое время! Эта мысль яркой молнией пронеслась в волчьем мозгу. Однако едва Горихвост сделал шаг к аллее, через которую попал на капище прошлым вечером, как на пути его встал молодой княжич.

– Не пущу! – заявил юноша, протягивая к нему растопыренные пальцы.

– Уйди! Мне не до тебя! – прохрипел Горихвост.

– Ты все еще приговорен! Твое место в темнице!

– Отойди подобру-поздорову! Не загораживай выход!

– Молодчина, Святоша! Не пугайся. Стой крепко! – зазвенел сзади девичий голос.

Лихо-марево! Этого я и боялся.

Горихвост обернулся. Тонкая ладонь лесной охотницы схватила его за воротник и так дернула, что едва не опрокинула.

Перепуганные селяне уже спускались с Крутояра по каменной лестнице. Последним скрылся из виду Коняй, волоча за собой ошеломленного, но по-прежнему не сопротивляющегося Лутоху.

– Ты кое-что должен Лесному царю. Не забыл? – спросила Ярогнева, пряча за спину огненный лук.

Горихвост дернулся, но вырваться не удалось.

– Эй, а ты кто такая? – удивленно спросил Святополк, разглядывая лесную деву.

– Угадай! – рассмеялась Ярогнева.

– Гадать я буду дома, в палатах, когда отведу пленника в темницу. Он «осу́жден» законным судом князя.