Вурдалакам нет места в раю

– Не «осу́жден», а осуждён, – возразила охотница. – И не князем, а Лесным царем. Царю вся округа принадлежит.

– Не соглашусь! – княжич потянул Горихвоста к себе. – Здесь людская волость, и закон тоже наш, человеческий. Дыю людские дела неподсудны.

– Какие разумные речи! – высмеяла его Ярогнева. – Только этот получеловек-полузверь – подданный Дыя, а вовсе не князя. Судить его людская власть никаких прав не имеет. А вот Дый – в своем праве.

– Что ты вообще понимаешь, девчонка! – вознегодовал юный княжич. – Мой он, и все тут!

И он резко дернул вурдалака, увлекая его за собой.

– Вот и нет! – возразила охотница, и так потянула Горихвоста, что едва не выдернула ему руку из сустава.

– Прекратите! Вы меня разорвете! – решился он подать голос.

Однако мнение пленного никому было не интересно.

– Ты сам ничего не понимаешь! – завелась Ярогнева. – По душу Дыя вот-вот явится Мара, и если не откупиться от нее вурдалаком, то она не отстанет.

– Какое мне дело до какой-то там Мары! – дергал за другую руку Святополк. – Я даже не знаю, кто это такая.

– Если бы знал – уступил!

– Ох, не хочется бить девчонку, но я тебе сейчас оплеух накидаю!

– Давай, бей! – подставила щечку охотница.

Княжич шагнул к ней и занес руку. Отчего-то ладонь его вдруг зависла в воздухе, да и сам юноша застыл, как статуя. Горихвост избавился от его хватки и принялся разминать хрустнувшие суставы.

– Посмотри в этот глазик, – коварно шептала девушка, показывая княжичу запону с драконьим оком. – Он заглядывает прямо в душу, ворожит и подманивает. Чуешь, как хочется ему подчиниться?

– Чую, – как зачарованный, произнес княжич.

– Эй, молодой, ты чего? – забеспокоился Горихвост. – Очнись, слышишь? Уж лучше пусть князь сожжет меня на костре, чем Дый выдаст Маре в ее Ледяной дворец! Не выдавай меня, всеми богами прошу! Что встал, как вкопанный, пошевелись!

Но княжич не реагировал на звуки речи. Ярогнева тихонько рассмеялась:

– Вот и ладненько. Постоит так часок, после чары развеются.

– Не собираюсь я к Маре! – на четвереньках пополз от нее Горихвост.

Но охотница ухватила его за шкирку, как щенка, и приставила к шее острие меча.

– Прости, волчок, – сказала она. – Не знаю, загрыз ты кого из людей или нет. Дело не в этом. Твоя голова – выкуп за Лесного царя. Удача, что Мара согласилась тебя забрать вместо него. Видно, считает тебя ценной фигурой в своей ледяной галерее.

– Пробудись, княжич! – взвопил Горихвост, но его зов лишь вспугнул ворона, усевшегося на верхушку столба.

– Пошли! – рывком поставила его на ноги охотница.

– Я тебе что, щенок что ли? – возмутился он. – Ни в лесу, ни в деревне за человека меня не считают. Все только и делают, что судят да казнят. А жить-то когда?

– Не делай дурного, и судить не за что будет.

– Так не я это делаю!

– Вот Маре это и скажешь! – и охотница решительно подтолкнула его к выходу с капища.

– Нет, постой! – внезапно затормозил Горихвост. – Мы не можем так просто уйти.

– Еще как можем, – заверила Ярогнева. – Шагай, или проткну Душебором!

– Сначала нужно болванчика за собой убрать. Иначе на капище ни одного праздника не справишь, а небесным владыкам это ой как не по нраву придется!

– Какого еще болванчика? Что ты городишь?

– Как какого? Ты сама его только что создала. Вон он! – и Горихвост без тени сомнений указал на застывшего Святополка.

Ярогнева растерянно остановилась.

– Какой же это болванчик? Это княжеский сын, – прошелестела она.

– Был он сыном. А ты превратила его в истукана. Взгляни повнимательнее на этих кумиров, – и вурдалак обвел капище широким жестом. – Думаешь, они всегда были каменными?

Дева молчала.

– Как бы не так! – убедительно вещал вурдалак. – Прежде они были живыми людьми, да после окаменели. И Святоша окаменеет, если бросить его без присмотра.

– Чтоб у тебя язык отсох! – голосок девы дрогнул. – Не могла я так сильно его заворожить.

– Что ж тогда он стоит, не шевельнувшись? И в лице уже ни кровинки. Как есть, каменный. Ноги в землю врастут – и не выкорчуешь.

На мгновенье охотница забыла о пленнике. Она сделала несколько неуверенных шагов к княжичу, застывшему посреди каменного лабиринта, ткнула ему в нос запону с желтым глазом, и испуганно зашептала:

– Лес и поле, день и ночь, чары – сгиньте! Морок – прочь!

Княжич оттаял и шумно вздохнул, его щеки налились румянцем.

– Фу, отлегло от сердца! – с облегчением произнесла Ярогнева. – Как ты меня напугал!

Она погрозила Горихвосту мечом и сердито прикрикнула:

– Баловать вздумал? Тебе это зачтется.

И тут пришедший в себя Святополк набросился ей на плечи и повалил на землю.

– Я тебя знаю! – рявкнул он, нависая над девушкой. – Признавайся: откуда взялась?

– Не мешай! Не до тебя сейчас! – с досадой ответила охотница и сбросила его.

Но этих мгновений Горихвосту хватило, чтобы подобрать суму, до сих пор валяющуюся у костра, и затолкать в нее вурдалачью шкуру.

– Не пущу! – встала на пути Ярогнева, едва он бросился к выходу между двух рядов идолов.