Вверх по Причуди и обратно. Удивительные приключения трех гномов

В траве гудели мотыльки, мимо то и дело пролетали майские жуки. Один ударился о грудь Тысячелиста, тот ойкнул, а Меум вздрогнул от его возгласа.

За ручьём паслись коровы; до гномов доносилось их чавканье и аромат свежей травы. Стояла такая тишина, что было слышно даже урчание в животах этих огромных животных – подобный звук помогает охотнику на слонов ориентироваться в высокой траве. Многие коровы лежали на земле, неподвижные и безгласные, будто вытесанные из камня, – наверное, они дремали.

Тысячелист потянул Меума за рукав.

– Давай раздобудем молока, – прошептал он.

Они перебрались через ручей по отмели, добавив новые нотки в пение Причуди, и прокрались к тому самому месту, где лежали сонные коровы. От разлёгшихся здесь животных шёл крепкий запах: приятный аромат лютиков и травы смешивался с запахом заляпанной грязью шерсти и навоза. Гномам не впервые приходилось доить коров. Это был старый трюк, которому они научились сотни лет назад, ещё до того, как в этих краях была построена первая железная дорога.

Меум держал створку устричной раковины под коровьим соском, а Тысячелист ловко выжал в неё молоко. Стоя под большим выменем, гномы поглядывали вверх, на небо. На фоне звёзд бок лежащей коровы казался огромной чёрной горой. Когда Тысячелист выжимал молоко, глаз коровы приоткрылся, тяжёлые ресницы разомкнулись, и корова беспокойно взмахнула хвостом. В следующее мгновение она могла бы подняться, но раковина уже до краёв наполнилась густым парным молоком, белевшим в темноте.

Отнеся драгоценную ношу обратно к ручью, гномы осушили раковину и почувствовали прилив сил.

– Нет ничего лучше парного молока, чтобы вдохнуть в гнома новую жизнь, – заметил Меум.

– Ах, – вздохнул Тысячелист, вытирая свой маленький беззубый рот, – так-то лучше, гораздо лучше. Именно этого мне и не хватало; теперь я готов ко всему… Чу!

С лугов донеслось пение жаворонка. Занимался рассвет; он приходил крадучись, словно серебристо-серый призрак, и медленно разливался по небу на востоке.

– Солнце встаёт, – прошептал Меум, – скоро будет совсем светло!

Тысячелист зевнул во весь свой беззубый рот.

– Ох, я так устал… Я так устал, Меум!

– Остановимся на отдых, когда проснутся цветы, – ответил Меум. – Нужно идти дальше.

Серебристо-серое небо на востоке светлело. Меум и Тысячелист, подавляя зевоту, шагали вперёд, оставляя позади новые повороты ручья, замечая и запоминая каждую новую заводь, – шагали до тех пор, пока небо не наполнилось пением птиц и сиянием утреннего солнца.

Глава 6 Посторонним вход воспрещён

Вечером, сразу после пробуждения, Меум и Тысячелист обнаружили, что погода переменилась. Они весь день проспали под корнями ивы рядом с глубокой коричневой заводью, которую за многие зимы создали паводки. Голод давал о себе знать, и гномы сразу же принялись готовить снасти для рыбалки.

Хорошая погода, до сих пор сопутствовавшая им, закончилась; небо затянулось облаками и хмурилось, а сильный ветер хлестал деревья и кусты, выворачивая листву бледной нижней стороной вверх. Водная гладь заводи возле ивы подёрнулась причудливой рябью; тростник гнулся всё ниже и ниже под грубыми порывами штормового ветра, рассекая воду своими остроконечными листьями.

Вокруг раскинулись широкие луга; гномы видели, как по луговым травам прокатывались волны, и поверхность лугов волновалась, словно море во время шторма, только здесь вместо воды была трава. Хотя вечер и не был промозглым, гномы закутались в кожаные курточки.

Довольно быстро они выловили парочку окуней и продолжали рыбачить, пока не сломали все крючки, не приспособленные к такому тяжёлому улову. Когда гномы, наконец, смотали удочки, возле корней ивы лежали семь жирных рыбёшек, и, можете мне поверить, очень скоро вся эта добыча была аккуратно нарезана и запечена на костре. Гномы наелись до отвала и какое-то время даже не могли пошевелиться.

– Ночь будто осенняя, – заметил через некоторое время Меум, раскуривая трубку прутиком из костра. – До рассвета начнётся дождь, вот почему рыба так клюёт.

Тысячелист ничего не ответил – он думал о доме, по которому очень скучал, да к тому же ещё и объелся рыбы. Он смотрел, как ветер гнал по траве волны, как кружились в заводи жёлтые клочки пены; чуть выше по течению довольно большой клочок такой пены попал в заросли тростника и застрял там.

Тысячелист думал о том, как уютно было бы сидеть в такую ночь дома, у очага, и смотреть, как отблески огня танцуют на шершавых стенах их пещеры. Интересно, как там поживает семья филина, как дела у Вьюнка и Водокрыса? Может, они с Меумом всё же совершили ошибку, отправившись в это путешествие? Ведь с Морошиком могло произойти всё что угодно, ведь прошло уже много месяцев с тех пор, как он ушёл. И, по правде говоря, этот мрачный вечер, и волнующиеся травы на лугах, и шёпот ветра кажутся плохими предзнаменованиями, словно предвещают что-то недоброе.