Вымышленные библиотеки

Этот двухтомный комикс, сулящий читателю продолжение, которое, скорее всего, никогда не увидит свет, поскольку Давид Б. хорошо известен тем, что бросает свои затеи на полпути, начинается с переплетения реальности и воображения. На дворе 1993 год. Главному герою, весьма похожему на автора, снится, что он находит, без сомнений, второй и третий тома «Ночных происшествий» – фантастических рассказов, действие которых происходит на рубеже XIX–XX веков.

С этого момента он пускается в отчаянные, балансирующие на грани сна и яви, захватывающие поиски недостающих томов. На его пути встретятся Азраил, ангел смерти; Эне, древний бог разрушения и забвения; закаленный детектив, сыгравший тысячу нечестных партий, хранящий архив всех подлостей, произошедших в городе, всех ухищрений и прегрешений правительства; затаившаяся банда преступников, растущая не по дням, а по часам; и, конечно, известнейшие книготорговцы Парижа, ибо ключ к его расследованию кроется именно в книжных магазинах, узлах невидимой сети, наделяющих город иными смыслами.

До «Ночных происшествий» Давид Б. выпустил еще два столь же поражающих воображение тома, действие в которых происходит в годы после Первой мировой войны. Речь идет о двух частях графического романа «По темным тропам»[13]. Среди его персонажей фигурируют герои созданного им ранее «Чтения руин». В романе четко прослеживются интерес автора к историческому авангарду и его увлеченность сновидениями и разнообразными формами бессознательного. Он реконструирует дадаистские приключения Габриэле Д’Аннунцио в Республике Фиуме, тем самым закладывая семя, давшее плоды в его более поздних работах: на последних страницах произведения главный герой, Лауриано, «пишет статьи для „Ночных происшествий“, каждый раз под новым псевдонимом. Протагонист романа максимально отстранен от всего, происходящего в его жизни: он направил все силы на поиски следов Страны Небытия».

Хоть эти проекты вполне можно рассматривать как два акта одной блестящей театральной пьесы, цветовое решение в «Тропах» (работа колориста Юбера Булара, использовавшего оригиналы Давида Б.) отдаляет это произведение от формата массовых pulp-журналов, приближая его скорее к традициям изобразительного искусства описываемой им эпохи, к художественному и творческому взрыву, прогремевшему между двумя мировыми войнами. А вот «Происшествия» могли быть только черно-белыми: пусть мир, изображенный в них, столь же сюрреалистичен, но тропы его поистине беспросветны, без шансов на любовь и счастливый финал, подобный концовке романа-предшественника.

Странствия Давида Б. по Парижу букинистических магазинов и преступных связей, полицейских участков и квартир, где совершаются самые жестокие убийства, кажутся еще более невероятными, чем похождения Д’Аннунцио в Фиуме. Это завораживающая топография, вмещающая в себя столько же отголосков города сюрреалистов и следов объединения УЛИПО[14], сколько классических элементов криминальной беллетристики в духе «Парижских тайн» Эжена Сю и андеграундных графических романов.

Но прежде всего, это абсолютно личная топография. Словно графический роман «Из ада» Алана Мура и Эдди Кэмпбелла, раскрывающий символический, светский Лондон (идеи создания которого Мур заимствует у постситуациониста Иэна Синклера, мрачного исследователя мегаполиса, полной противоположности светлому Питеру Акройду, официальному биографу столицы), «Ночные происшествия» заставляют нас взглянуть на город по-новому: они мифологичны, мифографичны, они безумны и ослепительны.

За сюжетом, за страницами, за Парижем прячется бессмертная история разрушения. Отступления от бесчисленных поствавилонских версий мифа о вселенском потопе, первом геноциде, устроенном богами, и вымирании огромных доисторических млекопитающих – первом массовом уничтожении жизни, совершенном человеком, – возносят роман в космос, невзирая на то, что в центре его повествования – падение в ад. Непрерывные колебания между авантюрой и философскими размышлениями, между трущобным экшеном и каббалистическими мотивами, между детективным сюжетом и мифологической образностью возводят «Ночные происшествия» в ранг шедевра. На мой взгляд, это самое значительное творение автора.

Основные произведения Давида Б. курсируют между реальностью и воображением, между реализмом и мечтой. Его наиболее известная работа «Священная болезнь» (1996) – семейная хроника, построенная вокруг фигуры его больного эпилепсией брата, – это автобиография Давида Б., прослеживающая генеалогию его призвания и ремесла. В ней он задействует колоссальные художественные ресурсы своего воображения, чтобы сбежать от разрушительной реальности с помощью бесконечного множества ярких мифологических образов.