Wo alle Strassen enden (СИ)

— Не переживай, — Мария накрыла его руки, в которых он все еще теребил несчастную салфетку, узкой теплой ладонью. — Здесь зараженных нет. С твоим другом ничего не случится, Магдалина прекрасно знает окрестности. Да и не пойдут они так уж далеко.

— И потом, вряд ли ваш друг не в состоянии постоять за себя, — Готтфриду показалось, что и Тило принялся его успокаивать. — У вас наверняка есть оружие.

— Откуда… Мы — ученые, а не военные и не полиция…

Готтфрид осекся. Второй раз в присутствии этого Тило он сел в лужу. Хуже — он не просто сел в лужу, он еще и смачно обделался! Какой-то беспартийный старикан — ну и ладно, пусть не старикан, но все же! — разделал его под орех всего-то двумя вопросами!

— А даже если и нет, — миролюбиво продолжил Тило, — вряд ли кто-то станет связываться с вашим другом. Он производит впечатление человека, способного дать отпор.

— Я, с вашего позволения, отойду ненадолго, — Мария улыбнулась. — Не скучайте и не вздумайте уйти, Готтфрид! Я сейчас же вернусь!

Готтфрид кивнул и проводил Марию взглядом. В компании Тило он ощущал себя неуютно, а теперь, оставшись с ним практически один на один, отчаянно старался не выказать неловкости. И не сесть в лужу в третий раз. Впрочем, Тило, казалось, отнюдь не пытался поставить собеседника в неловкое положение.

— Вы давно в Берлине, Готтфрид?

— Третью неделю, — он ощутил, как обретает почву под ногами.

— Совсем недавно, — понимающе выдохнул Тило. — Тогда все ясно. А до этого где работали, если не секрет?

— В Мюнхене, — Готтфрид подлил себе еще пива и жестом предложил Тило присоединиться, на что тот отрицательно покачал головой.

— Почки ни к черту, — пояснил он. — Вообще уж не пью ничего, кроме воды. Но вот в курении отказать себе не могу, — Тило усмехнулся и достал папиросу. — Вас точно не угостить?

— Нет, благодарю. Откровенно говоря, не выношу дыма.

Тило усмехнулся и покосился на пепельницу — там лежал выпачканный помадой Марии окурок. Готтфрид мысленно обругал себя последними словами. Кажется, он попал впросак в третий раз.

— Готтфрид, Мария мне как сестра, — Тило не сводил с него глаз. — Как младшая сестра, — уточнил он, как будто это что-то кардинально меняло. — Если хоть один волос упадет с ее головы — я не посмотрю, что ты партийный.

Готтфрид слышал нечто аналогичное второй раз за вечер. Только сначала его предупреждала Мария, а теперь вот этот мутный тип. Похоже, придется отдуваться и за себя, и за Алоиза.

— Не переживайте, — он не отвел глаз от проницательного взгляда Тило.

— Вы не перегрызли друг другу глотки? — Мария села на место и, взяв со стола папиросы Тило, закурила.

— А должны были? — притворно удивился Готтфрид. На миг ему почудилось, что Тило смотрел на Марию отнюдь не как брат.

— Нет, — она рассмеялась бархатным смехом, слегка запрокинув голову.

Готтфрид вновь ощутил прилив желания, резкого, всепоглощающего, заставляющего искать ответного жара и ласк.

— Просто Тило — мастер поставить любого человека в неловкое положение, — продолжила Мария. — Но вы не думайте, это он совершенно не со зла!

— Верю, — пробормотал Готтфрид, рассматривая тлеющий кончик папиросы Марии.

— Не буду мешать вам, — Тило встал и откланялся. — Был чрезвычайно рад знакомству, Готтфрид. Надеюсь, свидимся еще! — он протянул для рукопожатия ладонь.

— Взаимно, — Готтфрид улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка выглядела искренней, и пожал руку. Та оказалась сильной и цепкой.

— Что, надеешься больше никогда его не встречать? — в глазах Марии плясали черти.

— С чего ты взяла?

— Он никому не нравится после первого знакомства, — она пожала плечами. — Но на самом деле он очень хороший друг. Когда-нибудь ты еще оценишь его по достоинству.

— А тебе уже довелось? — брякнул Готтфрид прежде, чем успел подумать.

Мария посмотрела на него удивленно, смяла окурок в пепельнице и улыбнулась — между зубов показался влажный кончик языка.

— Можно и так сказать, — она снова положила ладонь ему на руку. — Неужели тебя это беспокоит?

— Не слишком, — отозвался Готтфрид и перевернул руку ладонью вверх, переплетая пальцы с пальцами Марии.

Музыканты играли что-то лирическое. Компания в углу принялась расползаться: кто прочь из бара, кто наверх.

— Что собираешься делать дальше? Еще пива? — Мария прищурилась.

— Нет, я и так пьян, — Готтфрид легонько сжал пальцы. — Какой-то необъяснимой свободой, — пояснил он.

— Здесь всегда так, — Мария вмиг стала какой-то серьезной и задумчивой. — Когда попадаешь в Берлин, сначала сбиваешься с ног. Потом — пугаешься. А потом ощущаешь себя, словно птица. Или ветер. Свободной-свободной, допьяна…

— Да, — Готтфрид кивнул. — Интересно, где там Алоиз с Магдалиной?

— О, — Мария улыбнулась, и Готтфрид отметил, как в течение разговора меняется ее лицо, как живо она реагирует на все происходящее. Казалось бы, открытая книга, и написана, вроде бы, знакомым языком, но все равно — полна своих тайн и загадок. — Я уверена, они скоро вернутся. Она никогда не возвращается позже полуночи.