За каждый метр

Дрезден видит на экране планшета, как бойцы выскакивают к ЛЭП, где попадают под плотный огонь украинских пулеметов. Пятый батальон отходит в 119-й и 120-й опорники.

«Интересно, – думает Дрезден, – нейтралка перед 120-м явно была заминирована и нашпигована камерами, управляемое минное поле почему не сработало? Футбольным фанатам повезло?»

Дрезден держит «Мавик» неподвижно над ЛЭП, изучая лес на украинской стороне. Бой стихает. Ответного артогня так и не было, видать, наша контрбатарейная борьба сегодня оказалась на высоте.

На просеке под ЛЭП лежит «трехсотый» «укроп». Шевелится, но встать не может.

С украинской стороны из леса выходят двое, не наклоняясь и никак не укрываясь, спокойно идут к раненому, подхватывают его под руки. По ним никто не стреляет, ни наши, ни хохлы. Подняв «трехсотого», «укропы» медленно несут его под опорами ЛЭП на запад.

На перекрестке у 124-го опорника хохлы сворачивают в сторону второго батальона, кладут раненого на землю и сдаются в плен.

– Дрезден, я – Сигма, прием!

Дрезден нажимает тангетку на «Азарте»:

– Сигма, я – Дрезден, прием.

– Дрезден, я – Сигма, возьми взвод Селезня и – на 127-й опорник. Сможете через овраг проскочить?

Дрезден сажает «Мавик» на перезарядку и по захваченной траншее 125-го опорника бежит к 126-му. За 126-й опорник боя не было, там должен закрепиться взвод Селезня. Между опорниками лес редок, по Дрездену стреляют из-за ЛЭП, замполит пригибается, но темпа не снижает. Бежит от пня к пню, от дерева к дереву. Вот 126-й опорник, навстречу Дрездену один десантник вытаскивает второго – раненого. Над ними жужжит мотор коптера. Дрезден прижимается к сосне, старается слиться с ним. Сверху, если коптер без тепляка, разглядеть стоящего у дерева человека сложно. «Птичка» улетает на охоту в наш тыл. Дрезден спрыгивает в окоп 126-го опорника.

– Ну? – Он окликает Селезня.

– Сильвер!

Расстояние до 127-го опорника метров семьдесят, но Сильвера не видно. Лишь стрелковый бой.

– Кто кого зажал? – спрашивает Дрезден. – Сильвер «немцев» или они его?

– Непонятно!

– Так чего ждем?!

Дрезден слышит интенсивную перестрелку, но в их сторону пули не летят. «Что бы я делал на месте Сильвера?» – думает замполит.

125, 126 и 127-й опорники расположены на склоне, просека ЛЭП чуть выше.

«Значит, Сильвер пролез между ЛЭП и опорником и сейчас мочит хохлов со склона».

Селезень окликает трех десантников, вооруженных автоматами.

– Вперед! – командует Дрезден.

Пара десантников прыгает в окоп 127-го опорника, вторая пара во главе с Селезнем прикрывает с фронта. Дрезден ищет взглядом Сильвера, ориентируясь по вспышкам, различает темную кепку среди сосновых корней. Стрельба стихает. Десантники Селезня вчетвером зачищают траншею. Сильвер видит Дрездена и салютует замполиту автоматом. На отважном десантнике бронежилет надет поверх зеленой майки. Несмотря на утреннюю сырость, Сильверу не холодно.

– Как я их?

Выходит, Сильвер в одиночку взял опорник? Дрезден не успевает ничего сказать. Со стороны ЛЭП раздается короткая очередь. Дрездена бросает в жар, и замполит реагирует мгновенно. Вскинув автомат, он наугад выпускает длинную очередь, нащупывая стрелка. «Который… который… где ты, сволочь?.. только что застрелил Сильвера». Герой лежит лицом вниз, затылок раздроблен пулей. Прыжками Дрезден перемещается от дерева к дереву: «Я достал, точно достал «немца», потому что ответного огня нет».

«Укроп» опирается спиной о высокий пень, сидит, смотрит в сторону своих. Его левая нога окровавлена, он оборачивается к Дрездену:

– Все! Сдаюсь! – и обеими руками бросает автомат к ногам Дрездена.

– Ты! Сука! – Дрезден в бешенстве. «Добить пидора!»

Но враг не слышит его. Вложив остаток сил в бросок, украинец бледнеет и заваливается на бок.

– И что с тобой делать? – обращается к бесчувственному противнику Дрезден. – Такого мужика застрелил!

Добить? А чем я тогда отличаюсь от Тихого и Сипухи? Он же сдался!

Из-за ЛЭП по Дрездену стреляют, он падает на землю и оборачивается к своим. Взвод Селезня занял 127-й опорник, десантники открывают огонь, прикрывают отход замполита в траншею. Когда Дрезден спускается в окоп, он видит на дне тело Сильвера.

– Кто там? – хрипло спрашивает Селезень.

– Хохол. «Трехсотый». Пленный.

– Забирать?

Дрезден чувствует, что страшно устал за утро, он не отвечает Селезню, а хватается за рацию:

– Сигма, я – Дрезден, 127-й – наш, прием!

Глава 12 Золотая середина

8.15

Около ППУ Прозу ждет УАЗ военной полиции. Старший машины услужливо распахивает дверь багажника с решеткой на окнах, это – отделение для задержанных.

– Мне сюда? – улыбается Проза.

– Нет! Пока нет! Подарки сюда ставьте, – улыбается в ответ сержант, в салоне мало места, представляется: – Седой!

Аляска, обрадованный вчерашней победой, решил, что самое время Прозе отвезти в госпиталь подарки на 8 марта девушкам-медикам.

Заднее сиденье УАЗа завалено оружием и бронежилетами. Чтобы посадить Прозу, сержант все отодвигает за спину водителя.

Проза достает блокнот для записей и многозначительно спрашивает Седого:

– Расскажите, пожалуйста, а чему вас война научила?