За полями, за лесами, или конец Конька-Горбунка. Сказка

юных жаркие сердца:

на, возьми меня, Россия,

без остатка, до конца!

36

Чистота – залог здоровья.

(Высший смысл в том, не пустяк!)

Чист душой солдат-дитя.

Призовёт страна – он кровью

защитит, заветы чтя.

Чист душой н а р о д России,

враг бесчестья и засилья.

Так нам совесть жить велит.

(В Африке, собратьям меньшим,

сердце доброе, как женьшень,

дарит доктор Айболит…

Там арабов-бедуинов

ест нещадно саранча.

В тяготах свой век влача,

ждут с мольбой они врача

и защиту – Насреддина…

Боль у бедного проста:

ждут метисы и мулаты

с Амазонки и Ла-Платы

помощь Красного Креста…

Вот вскипает мутно, яро

злость у чеха и мадьяра.

Это боль иного рода –

нет свободы у народа…)

Где беда и чьё там горе?

Солдат лёгок на подъём.

Он один беду поборет,

где не справиться вдвоём.

Щедрость всем, тому, туда-то.

А «спасибо!» – вся и плата.

В том суть нашего солдата,

всем народам друга, брата.

Груз морской суровой службы,

дни и ночи напролёт…

Побелить всю в мире тушь бы,

отчужденья стаять лёд.

Всё б собрать в кулак усилий

и на гребне той волны,

что вознёс народ России

(волн, что мир обколесили,

единясь в Народной Силе)!..

Лишь бы не было войны.

Лишь бы всё спокойно было

в мире и в родной стране.

Чтоб ни фронта и ни тыла

не знавать тебе и мне.

Чтобы в каждой деревушке

день крестьянский тихо мерк.

Чтоб в столице били пушки

только в праздник – фейерверк…

(Так мечтал солдат Твардовский,

просвещая ум наш плоский.)

Но для этого всем надо,

чтоб ты был всегда готов,

если надо – до упаду

лить на службе сто потов.

Мышц крепить стальную бугрость,

патриота гордый дух.

Разуметь всей жизни мудрость,

как судьбы своей главбух.

День и ночь трясёт в «коробке» –

боевой

страны форпост!..

Годы дли-инны… И коротки!

(Дирижёрский грачехвост.)

Где-то в думах откровенных,

смысл житейский – как он прост!

Годы службы – шумный, пенный

след кильватерной струи.

В созиданье – пар борозд,

новь взрастает из руин!..

Глянь назад – здесь

гладь отменна…

37

Службы срок ещё не вышел,

а уж кто-то что-то слышал:

«Представитель… Оргнабор…

ГЭС, тайга у Дивных гор…»

Иванов разгладил лычки,

старшина второй статьи,

размечтался в забытьи.

«Боевая? Тьфу, привычка!

Форма номер…» Большой сбор.

Козырнув, на борт проходят

новички; и не в укор

им усы и бачки – модят.

Молодцы, хорош набор.

Крепыши, образованье.

Моряки почти совсем.

(Если им добавить к знаньям

тренировок… сот по семь.)

Им отныне жить заветом:

Верность Родине и Честь!

Им отныне эстафету

оправдать матросским «Есть!»

Командир домашне просто

с речью строгой к новичкам.

«Ясно?» – «Ясно».

Нет вопросов.

«Раскрепить всех… по бачкам!»

Улыбнулся, глаз прищурил.

Не сказал же – «по постам».

Понял каждый Жорик-Шурик,

что команда неспроста,

туговато будет модным.

Командир закончил вводной:

«Молодые все свободны.

«Старичков» – прошу на бак».

Держит трубку – чей табак?

Шумной двинулись гурьбой

развесёлые ребята.

Командир запанибрата,

спорь, шути над ним любой,

не грозит ничто «губой».

Только… вдруг какой-то сбой.

Как какая-то утрата.

Попритихли вдруг ребята,

сердце бьётся беспокойно…

По цепочке: «Дайте место!»

Человек возник. Пристойно

всем поклон: «Парторг из треста.

К вам, товарищи матросы…»

Тут-то будут уж вопросы!..

Говорят – защитник Бреста!

Планок орденских рядки.

Голос тих, слова редки,

мысли строго, чётко нижет…

Иванов пролез поближе.

Это ж… Дядька самый тот!

Что когда-то на завод…

А теперь – парторг в Сибири.

Что, масштабы там пошире?

Нет, наверно, ездил к дочке

(может быть, к сынку-сыночку?)

и остался навсегда…

Вот так встреча, вот так – да!

«Представитель комсомола!» –

зашептали все вокруг.

И Никита – что ж ты, друг! –

стенка чуть качнулась мола:

наяву иль наважденье?

Это ж ты… она, Наташа!

Вот ресницы-крылья машут…

Говорила с убежденьем.

Чуть, совсем чуток кокетства.

Что, ушла пора та, детства?

Представитель комсомола…

Были рожки и – комола.

Не бодается игриво

и не скачет, егоза.

Голос тот же, с переливом,

а… усталые глаза.

Представитель комсомола…

Уж виски от мукомола,

да и выглядит устало.

Видно, тяжкого досталось

от общественных затей.

Да ещё растить детей,

да ухаживать за мужем

(и начальству муж ведь нужен).

Наравне – вещают в книжках –

мать, жена; не для куска

труд ей, в помощь – муж, сынишка…

Всё бы верно, прав – пускай,

но обязанностей – слишком!

Речь закончила. Улыбка –

мяч в игре по кругу в пас.

Кто-то, скептик или хлипкий:

«Ну а если без прикрас?»

Тут парторг в десятки глаз:

«Жизнь даётся один раз!..»

Убеждённо, чётко, резко

отшвырнул смешки-обрезки,

и вопрос до наготы:

«Ты согласен? Ты? А ты?..»

Шептуны прикрыли рты.

«Раз согласны – едем вместе.

Всех нас ждёт работа в тресте.

Нет, не ГЭС – «Алюмстройтрест»…»

И, как рыбы на нерест,

запись – только робы треск!

И Никита записался.

Думы длинны, сборы кратки.

Эти дни как в лихорадке:

на проезд звенят деньжата,

передача салажатам

укорочена, ужата –

вот рундук твой, вот и койка,

ну а мы –

на новостройку!

. . .

Тепловоз летит кометой,

километры – не «узлы».

Посылай домой приветы,

посадили – повезли!..

Глава VI. На стройке

38

Как река судьбы дорога.

Люди – капли, ручейки.

Вот скопились у порога,

позамешкались немного

и – рванулись вниз бойки,

шум и гам, сама беспечность!

Речка, тихая краса,

в океан с собой их, в вечность.

Вознеслись на небеса.