За пределами эмпатии. Терапия контакта-в-отношениях

Конфронтация несоответствия, осуществленная без чувствительной настроенности, скорее всего, вызовет реакцию стыда и еще глубже погрузит клиента в оборонительные стратегии (Goldberg, 1991; Wurmser, 1981). Если терапевт торопится вмешаться, охваченный волнением от того, что заметил что-то важное, и не обращая никакого внимания на тот ущерб, который он может нанести своими «большущими сапожищами», для клиента совершенно естественным является уйти с пути, отступить и защищаться. Для того чтобы конфронтация быть эффективной, она должна быть помещена в контекст настроенности. В таком контексте конфронтация также является подтверждением - подтверждением уважения терапевта и его приверженности клиенту, подтверждением того, что клиент и терапевт совместно работают в направлении роста клиента, и подтверждением подлинности терапевтических отношений.

Нигде необходимость настроенности во время конфронтации не является такой острой, как в случае «отреагирования вовне». «Отреагирование вовне» слишком часто ошибочно воспринимают как что-то плохое или негативное, и его конфронтация может превратиться в своего рода терапевтическое «Попался!», что только усиливает защитную позицию клиента и выталкивает чувства и потребности еще дальше из осознания. На самом деле отреагирование вовне является попыткой общения; это способ клиента выразить в действиях то, что не может быть выражено словами. Оно часто рассказывает о каком-то важном вопросе, проблеме или отношениях из прошлого клиента.

Правильно настроенная конфронтация просто выводит поведение в осознание, без ощущения критики. В приведенном ниже фрагменте, например, терапевт предложила Жанель непосредственно поговорить со своей (воображаемой) матерью, а не говорить с терапевтом о поведении матери. Жанель сопротивляется.

Терапевт: Вы поговорите с вашей матерью?

Жанель: Это кажется реальным - большая часть этого, пока кто-нибудь не позаботится о моих сестрах, я не могу... не могу... разобраться с ней... Как-то я должна была оставаться, я оставалась, я должна была оставаться с ней, чтобы им было хорошо.

Терапевт: Теперь просто скажите это ей.

Жанель: Я так боюсь ее. Я не могла. Я думаю, я не могла позволить себе даже знать это, потому что я всегда заботилась о них. Поэтому я не должна была осознавать моих собственных чувств, связанных с ней.

Терапевт: Скажите ей это сейчас, потому что я думаю, что пока я позволяю вам просто говорить о ней мне, я не защищаю вас.

Жанель: Почему?

Терапевт: Почему? Потому что одно из лучших средств защиты для вас - это побудить вас пойти на риск.

Жанель: Я очень боюсь ее.

Терапевт: Она может побить ваших сестер, если вы ей скажете, что она вам не нравится?

Жанель: Или ударит меня.

Терапевт: Ну, это риск, и вы должны пойти на него, не так ли? (пауза) Она когда-нибудь била вас?

Жанель: Гм-гм.

Терапевт: И когда вы говорили ей, что вам что-то не нравится, она могла пойти и побить ваших сестер?

Жанель: Я сказала ей только один раз. Однажды я сказала: «Если это и есть брак, я не хочу выходить замуж». И она ударила меня по лицу. Я была подростком. И мои сестры это помнят. Моя мама совершенно непредсказуема, но...

Терапевт: Итак, вы используете один случай, чтобы не дать себе поговорить с ней сейчас.