За пределами эмпатии. Терапия контакта-в-отношениях

Для клиента аффект часто является мостиком к осознанию (Jones, 1995). Клиенты, которые научились отключать или искажать эмоциональное выражение для того, чтобы избежать дискомфорта переживания интенсивности своих чувств, по определению отщепили часть себя (Guntrip, 1968; Federn, 1953/1977). Они больше не могут полностью быть теми, кто они есть. Это решение дорого им стоит: им приходится отказаться от значительной части своей спонтанности, гибкости, способности к интимности, и им также приходится использовать все большее количество психической энергии, чтобы поддерживать раскол. Их неспособность чувствовать эмоции является защитой от эмоционального перевозбуждения. Она защищает их от необходимости иметь дело с отрицаемыми частями себя, но делает это за счет контакта, цельности и взаимоотношений.

Существенной функцией терапевтической вовлеченности является то, что она делает нас чувствительными к аффекту клиента и позволяет обеспечить собственный эмоциональный резонанс для выражения этого аффекта. С помощью вовлеченности мы помогаем клиенту получить доступ, пережить и интегрировать эмоции. Это вовсе не означает, что мы учим наших клиентов извергать свои чувства независимо от ситуации - это скорее означает, что они учатся испытывать всю полноту своей эмоциональной реакции и находить приемлемое равновесие между выражением и сдерживанием этой реакции. Один из способов, которым это достигается, - это помощь клиентам в понимании функции их эмоций. Побуждение клиента к тому, чтобы идти вперед, нагнетать, в полной мере выражать и даже преувеличивать любую эмоцию, находящуюся на поверхности, помогает ему или ей не только выйти за пределы этой поверхности на более глубокий уровень осознания, но и оценить то, как поверхностный опыт может быть использован для поддержания эмоционального отчуждения.

Здесь мы встречаем Пола, которого большую часть его детства игнорировал отец. На протяжении всей своей взрослой жизни он хранил печаль и отчаяние, вызванные этой отверженностью, отделенными и вытесненными из сознания. Всякий раз, когда эти чувства угрожают прорваться наружу, он вместо этого проявляет гнев. Усилия, необходимые для управления гневом, затем изглаживают и перекрывают его боль.

Пол: Я много думал о моем папе - как он оставил меня на мое собственное попечение, что я и делал, потому что должен был.

Терапевт: Вы хотите заставить себя злиться прямо сейчас?

Пол: Заставить себя злиться? Я уже злюсь.

Терапевт: Я знаю это. Вы хотите злиться сильнее, чтобы не чувствовать потерю? (пауза) Это вопрос, не утверждение.

Пол: Если это... если это позволит мне пройти через все это, то я сделаю это, я доверюсь вам...

Терапевт: Я не даю вам рецептов. У меня нет рецепта. Я только видела, что с каждым предложением вы все больше напрягали челюсть.

Пол: Да.

Терапевт: И мне было интересно, заставляете ли вы себя злиться, чтобы иметь большее чувство власти или контроля над достаточно безнадежной потерей.

По мере того как его работа продолжалась, Пол действительно позволил себе больше разозлиться. При поддержке терапевта он выразил полноту этого гнева. В конце концов в результате этого выражения, а не сдерживания своих чувств, он смог получить доступ к тому, что было скрыто под гневом. Пол закончил свою работу тихо и печально.

Пол: Это о том, чем ты мог бы быть, папа. Только между тобой и мной. Ты ничего не сделал для этого. О Боже! Я хочу больше, больше, больше. Ты мог сделать достаточно. Я никогда не получал достаточно тебя. Никогда. Никогда, (начинает плакать)

Работа Пола, конечно, не завершается этим открытием глубокой печали. Ему еще нужно многое исследовать, а также принять и интегрировать много других эмоциональных воспоминаний. Но дверь теперь открыта; он гораздо более осведомлен о своих потребностях в отношениях, потере отношений со своим отцом и о том, как он усиливает свой гнев, чтобы сдерживать это осознание.