За пределами эмпатии. Терапия контакта-в-отношениях

Признание ценности

Потребность в том, чтобы тебя ценили, заботились о тебе и считали тебя достойным, является очевидной частью любых отношений. Захочу ли я быть в отношениях с кем-то, кто не ценит меня и не уважает? Но «признание ценности» как потребность в отношениях выходит за рамки обычной заботы. Это связано с тем, чтобы тебя поняли и признали ценность того, что было понято (Basch, 1988).

Идея ясна, но тем не менее вызывает много вопросов: каким образом понято? Разумеется, для удовлетворения потребностей в отношениях полное понимание не требуется; полное понимание даже невозможно. Никто никогда не понимает другого человека полностью; никто даже себя не понимает полностью! Тем не менее признание ценности другого человека должно основываться на определенном понимании этого человека. Если вы даже не знаете, кто я, что делаю или что чувствую, чего будет стоить ваше признание моей ценности?

В терапевтических отношениях потребность в признании ценности удовлетворяется через признание терапевтом функции слов, мыслей, чувств и поведения клиента (Bach, 1985). Это является чрезвычайно важной концепцией: терапевт знает и утверждает, что все, что делает клиент, имеет важную функцию, цель и что эта цель имеет ценность. Функция поведения или реакции является ценной и заслуживает внимания, несмотря на то, что сама реакция может быть болезненной, нелогичной или совершенно непонятной. В лучшем случае терапевт понимает функцию поведения; в худшем случае терапевт еще не понимает ее, но знает, что она существует и она важна.

Итак, признание ценности очень близко к «валидации», с которой мы столкнулись во время обсуждения вовлеченности в главе 4. Это валидация легитимности потребностей клиента, значимости аффекта клиента и функции внутрипсихических процессов клиента (Kohut, 1971, 1977). «То, что вы делаете и чувствуете, имеет свою цель», - говорит терапевт. «Это все взаимосвязано. Это не просто случайные вещи. Это важно, это нам о чем-то говорит, мы должны обратить на это внимание». В нижеприведенном транскрипте терапевт беседует с Шерил, свернувшейся в самозащитный клубок.

Шерил: (длинная пауза) Я могу оставаться одна, просто уйти внутрь себя, навсегда. Просто...

Терапевт: Просто?

Шерил: (плачет) Ждать.

Терапевт: Ваше «навсегда» уже длится около 40 лет? Сидеть там вечно и просто ждать.

Шерил: Вечно. Да.

Терапевт: Ждать чего, Шерил?

Шерил: ...освобождения? Да, освобождения. Что кто-то скажет мне: «Это не так. Тебе не обязательно все время находиться в этом положении».

Терапевт: Вам не обязательно быть там. Вы вошли в эту позицию по какой-то очень важной причине. Поэтому слова большинства людей и близко не будут так важны, как то переживание, с которым должна помочь справиться эта поза... (пауза) И это реально важно, чтобы те железные когти не давали этой мысли приходить вам в голову, и чтобы вы держали ваше тело напряженным. Небольшая часть вас хочет, чтобы я подошла ближе, но еще больше вам нужен контроль. Все, что вы делаете, важно, включая ваш комментарий: «Я не знаю, кто такая Шерил».

Язык тела Шерил отражает ее психологическое состояние: напряженное, защищающееся, закрытое. Она считает, что ей нужно разрешение находиться в другом пространстве и в другом положении. На самом деле ей нужно больше, чем разрешение. Ей нужно, чтобы терапевт признал ценность положения, в котором она находилась в течение стольких лет, потому что оно имеет важную функцию (Khan, 1974; Guntrip, 1968). Только когда она почувствует, что ценность этой функции признаётся, и сама сможет начать признавать ее ценность, она будет действительно готова к переменам.