Забвение истории – одержимость историей

Главный фактор можно свести к формуле: недостаток гнева у «скептического поколения» породил гнев «шестидесятников». Сам Шельски говорит не о недостатке гнева, а о «толерантности»[410]. Особенно показательна следующая характеристика «поколения 45-го»: «Оно толерантно, если под толерантностью понимать готовность исходить из чужих слабостей и принимать их» (381). Это высказывание заслуживает особого внимания. Шельски говорит о «слабостях», как в других местах о проблемах, нуждах, угрозах, но никогда не говорит о вине и совиновности. Моральные категории вины и стыда отдавались в ту пору политикам для их публичных выступлений и еще не служили предметом научных работ, тем более для общественных дискурсов, связанных с проблемами национального самосознания. Шельски проницательно замечает, что толерантность «скептического поколения» основывается на перекрещивании «своих и чужих слабостей». Это поколение в детском и юношеском возрасте социализировалось еще при национал-социализме и во многом было носителем его идеологии. А потому не могло сделаться критиком и обвинителем поколения собственных родителей. Оно было глубоко связано с довоенным политизированным поколением, от которого после 1945 года отошло по всем направлениям, не выдвигая, однако, эксплицитных обвинений и никого не привлекая к ответственности, ибо в таком случае пришлось бы обвинять и привлекать к ответственности и себя. Для «скептического поколения» время публичного протеста настало лишь в 1968 году, когда оно выступило в союзе с «шестидесятниками».

«Поколение 68-го» обнаружило по всем перечисленным пунктам диаметральную противоположность «скептическому поколению»; за взрослым и приспособленческим поколением пришла молодежь, которая культивировала революционный юношеский порыв, демонстрировала открытый разрыв со своими отцами (в гораздо меньшей мере это относилось к матерям), обозначив тем самым глубокую цезуру между первым и вторым послевоенными поколениями. Но эти подспудные противоречия между «шестидесятниками» и «скептическим поколением» не помешали тому, что оба поколения объединялись порой в своих целях и проектах. На одной и той же поколенческой основе были возможны разные позиции. Политическая революция конца шестидесятых годов была подготовлена и поддержана лидерами «скептического поколения» (достаточно вспомнить Энценсбергера, Грасса, Вальзера); да и в другой крупный проект «шестидесятников» – создание мемориальной культуры с памятью о национал-социализме и Холокосте – значительный вклад внесли представители «поколения 45-го» (напомним о речи Рихарда фон Вайцзеккера 8 мая 1985 года или о выступлениях Юргена Хабермаса и Кристиана Майера годом позже в споре историков).

Прощание с военным поколением – публичные уроки истории

Честный человек предпочтет скорее расстаться со своей честью, чем с чистой совестью.

М. де Монтень

«Поколение 45-го», будучи весьма влиятельным, являлось важным промежуточным звеном между «шестидесятниками» и их отцами. Представители этого поколения, социализированные при национал-социализме, были призваны во вспомогательные части противовоздушной обороны в самом конце войны; они были слишком молоды, чтобы сделать себе карьеру в нацистском государстве. Тем самым проблема исторической ответственности отошла от них немного в сторону. Настоящими «преступниками» они по молодости лет не успели стать, хотя многие из них (как, например, Гюнтер Грасс) добровольно и с энтузиазмом приняли идеи национал-социализма. Зато в силу своей молодости они смогли, так сказать, начать жизнь сначала; под влиянием перемен многие сделались последовательными сторонниками демократических ценностей и интеграции с Западом. Таким образом, представители этого поколения стали для новой федеративной республики моральной инстанцией, выдающимися деятелями науки (Хабермас, Велер) и искусства (Грасс, Энценсбергер).