Забвение истории – одержимость историей

После утраты орденских земель Пруссия, как подчеркивает Бойме, уже не могла оставаться такой, какой была прежде. Она сделалась кроткой, стремление к военной гегемонии сменилось акцентом на гуманистическую культуру. Иная Пруссия стала бы в Европе уже немыслимой; особенно для Польши, которая больше других пострадала от прусского империализма, напоминание о воинской славе агрессивной Пруссии являлось бы нестерпимым афронтом. Символика Пруссии амбивалентна. С одной стороны, Пруссию винят за провалы германской политики в периоды Второго и Третьего рейха. Пруссия стала символом муштры и милитаризма с упором на военную эффективность и понятие чести. Пруссия отождествлялась с двумя статусными группами: чиновничеством и офицерством. Их повиновение авторитетам, культ «вторичных добродетелей» оказали значительное влияние на немецкий национальный характер. Идеализация такого человеческого типа с его прусскими добродетелями почти на целый век замедлила продвижение Пруссии к парламентской демократии[498]. Воинственный образ немцев возник за рубежом преимущественно из-за Пруссии[499]. Внешние наблюдатели (например, союзники по антигитлеровской коалиции) усматривали прямой путь развития от Пруссии к национал-социализму. Разумеется, такой взгляд носит упрощенный характер, ибо немецкое Сопротивление также апеллировало к истории Пруссии.

Другая сторона Пруссии – и только здесь можно говорить о желаемой преемственности традиций – характеризуется идеями Просвещения, достижениями искусства и науки. Близость прусской династии к бюргерству определялась влиянием протестантизма и пиетизма. Особенно показательной считалась в этом отношении культурная политика прусских королей. Место дворцов занимали в Пруссии культурные учреждения. Музей заменял собой дворец, как это было со старым музеем, построенным Шинкелем; король становился хранителем Святого Грааля при храме-музее. Королевский дворец в качестве культурного сооружения приобретал символическое значение для просвещенной нации. Именно к этому его назначению следует обратиться сегодня.

Когда в 1957 году создавался фонд «Прусское культурное наследие», федеральные земли не без колебаний поддержали этот проект[500]. Перед фондом, жизнедеятельность которого искусственно поддерживалась на протяжении многих лет, встали ныне – в столице объединенной Германии и в период поисков новой национальной символики – совершенно новые задачи. В условиях демократии, которая всегда бедна национальными символами, культура с ее музеями, библиотеками, оперными театрами и концертными залами занимает место парадных форм государственной репрезентации. Берлинский Городской дворец, воспринимаемый как форум культуры и науки, объединяет в себе оба аспекта и сверх того оказывается продолжением прусской традиции.

Дебаты о берлинском Городском дворце

В случае с берлинским Городским дворцом речь идет не о преодолении, а об освоении прошлого. Эмоциональная дискуссия разгорелась вокруг символики прежнего центра Берлина[501]. Вместо высказывания собственного мнения по этому поводу мне хотелось бы в качестве проработки проблемы рассмотреть аргументацию обеих сторон. Для знакомства с исторической многослойностью указанного места следует вкратце перечислить основные хронологические слои этого берлинского палимпсеста.

Берлинский Городской дворец, построенный в 1443 году, является почти ровесником самого города; собственно говоря, с него и начался Берлин. Первоначально это был замок-бург, на месте которого появился дворец. Около 1770 года Андреас Шлютер превратил его в самый большой архитектурный комплекс в стиле барокко на европейской территории севернее Альп. В XVIII и XIX веках к нему присоединилась часовня, над ним возвели купол.

9 ноября 1918 года Карл Либкнехт провозгласил с балкона Городского дворца создание Свободной социалистической республики. Он сказал: «Владычество Гогенцоллернов, которые веками жили в этом дворце, закончилось. Ныне мы провозглашаем Свободную социалистическую республику Германии!»

3 февраля 1945 года берлинский Городской дворец был разрушен при бомбардировке.

9 сентября 1950 он был снесен. Вальтер Ульбрихт, генеральный секретарь СЕПГ заявил: «Центр нашей столицы, Люстгатен и территория, которую занимает разрушенный дворец, должен стать местом проведения массовых демонстраций, выражающих волю нашего народа к борьбе и созиданию».

В 1976 году на месте берлинского Городского дворца возник Дворец Республики; исторический балкон, с которого выступал Карл Либкнехт, был вмонтирован в соседний фасад здания правительства ГДР, построенного в 1964 году.

3 февраля 2005 года, когда отмечалась шестьдесят первая годовщина разрушения берлинского Городского дворца в результате бомбежки, Ангела Меркель заявила в своем публичном выступлении о решении восстановить дворец.