Забытые тайны золотого языка

Причем, обратите внимание, дорогие мои друзья и дорогие мои подруги, камень нужно держать не в пазухе, а за пазухой! Именно за! То есть речь идет не о камне или булыжнике, спрятанном в пазухе, где-то под левой полой одежды, а о внутреннем камне Алатыре, что находится вверху живота под печенью, под костром, горящим огнем-сыном. (Слово «пазуха» имеет прямое отношение к слову «пузо».)

Камень Алатырь — опора духа. Он же есть пресс. Наш каменный пресс. Крепок пресс — крепок Алатырь-камень.

Учителя и священники — отцы племени, сидящие вокруг священного костра, — считают себя братьями. И огонь костра они считают еще одним своим братом. Они отождествляют себя с этим костром. Стало быть, они считают себя сыновьями бога-отца — сыновьями огня небесного.

Учителя и священники считают себя горящими тем же священным огнем, что и костер. Они тоже горят. Они, считая себя продолжениями костра на Алатырь-камне, считают себя его языками! Языками пламени.

Своими всполохами-языками пламя костра поедает и топливо, и жертву, предоставленную ему. И этими же языками пламя разговаривает с учителями и священниками, сидящими вокруг священного костра. Костер шумит, шипит-потрескивает и нашептывает сидящим рядом братьям веду — рассказ о тайнах богов и тайнах мироздания.

...Многие, если не все люди, сейчас думают, что костер и огонь костра — это одно и то же. Нет, дорогие мои друзья и дорогие мои подруги! Костер и огонь костра вовсе не одно и то же. Костер — это не огонь. И огонь — это не костер. Костром называется сложенное в особую горочку всякое топливо, все то, что может гореть.

Сложить топливо так, чтобы снизу к огню мог поступать воздух, обязательно нужный для горения, называется сложить костер. Костер — это особым образом сложенное ложе для топлива, и само топливо на нем — веточки и различные полешки, сложенные домиком, горочкой. Если им неудобно стоять самим, то их можно как-то подпереть камешками. И, значит, костер можно сложить большой или маленький. И сложенный костер можно поджечь, но можно его и не поджигать.

Костер — горит. Так мы сейчас и говорим: «Мы сидим у костра...» Или: «Наш костер потух...» Знаем, костер можно не только поджечь, но его можно и потушить.

Потух! Потух костер русских людей. Нет сейчас у славян своего костра. Нет своего общего-всеобщего горячего, теплого и уютного костра, вокруг которого сидели бы наши отцы. Отцы, которые строго держали бы нас в чистоте, в чести и в славе. Которые держали бы наш строй и наш флаг. Которые пели бы нам нашу правду на нашу родную мелодию. Которые не давали бы нам лгать себе и людям и которые не позволяли бы петь ложь в уши и в души наших детей всевозможным чужим проповедникам.

Нет у нас наших певцов-нарáдов. Нет и слаженного великого народа, рассеянного не только по Рассее-матушке и по многим славянским государствам, но и по всему некогда единому миру.

Нет сейчас у нас собрания отцов у родного огня, которое мы все трепетно уважали бы. Молча. Почтительно. Стоя! Которое держало бы вселенское уважение, начинающееся заслуженным уважением к нам, ныне живущим, наших отцов, дедов, прадедов и прапрадедов и заканчивалось бы нашим заслуженным уважением к нашим почтительным детям, внукам, правнукам и праправнукам до седьмого колена.

Вот сидели бы мы и пели после тяжелого, но полезного труда да всех забот. Но нет у нас сейчас своего костра, и нам холодно. Плачем мы... Плачем, слушая наших историков и наших лингвистов, слушая нашу науку и нашу церковь, слушая всех тех, кого мы как бы обязаны слушать.

А кого же еще слушать-то? Где те, кому мы верим без доли сомнения? Те, чей мудрый совет до краев наполнен глубочайшим знанием, бескорыстным служением, бесконечным родовым жизненным опытом, искренней любовью и уважением к нам?

Наука сейчас несет нам свет, всячески нас просвещает. Заботится о нас. Говорит нам, что существует историческая правда и что она и является научно доказанной правдой о нашей истории. И наука эта, чаще через ненаучных посредников разного рода, рассказывает нам о том, что, где, как и когда ей самой кто-то что-то доказал...

Но видите ли, дорогие мои братья и сестры, братишки мои и сестренки какая штука... Есть такое дело — наука! Есть. Есть исследования, лаборатории, издательства, музеи, книги, энциклопедии. Есть светила науки. Доктора и академики. Есть диссертации и диссертации. Есть научные круги, есть научное просвещение и есть просветители. Есть, наконец, учителя в школах, в вузах и в академиях. И есть у них у всех моря́ доказательств...

И есть мы! И мы — во тьме! Как ни стараются осветители да просветители, а их свет на нас нейдет. Образование как-то образуется. А вот просвещение, ну нейдет, и все тут!..

Как-то не так, стало быть, они нам светят, раз их света не видать. Нет сейчас у нас в наших сердцах просвещающего нас света, нет святого духа. Нет у нас песни о нас самих. Старые забыли, новые не сложили. Все лай какой-то, вой. Вой, тоска, уныние. И издевательства. Все какие-то отрывки, обрывки, тряпки, все какое-то недоброе, злое, пошлое и постыдное. Постылое и опостылевшее.