Закатная песнь

Крис мигом оказалась у окна, подбежала босиком, и стала вглядываться сквозь тень огромного бука. И точно – там был какой-то свет, даже не свет, а пламя, с треском расцветавшее жёлтым и красным и разраставшееся на ветру, что пришёл вместе с ночью. Через минуту Чибисова Кочка вся будет полыхать, дошло до Крис; и тут по лестнице кубарем скатился отец, крича Уиллу, чтобы тот одевался и бежал за ним, Крис пусть сидит дома, смотри у меня. Они слышали, как он отворил дверь, и выскочил из дому, и быстро побежал в ночь, окутавшую холм Блавири, Крис крикнула Уиллу Меня подожди, я тоже пойду, и он крикнул в ответ Хорошо, только, ради Бога, не копайся!

Потом она не могла найти чулки, её трясло, и голова отказывалась соображать; и когда нашла чулки, куда-то запропастился корсет, обнаружился он за сундуком, забился между ним и стенкой, Уилл начал колотить в дверь Давай уже! – Зажги спичку и входи, отозвалась она, и он вошёл, завязывая на шее шарф, и зажёг спичку, и посмотрел на неё, стоявшую в коротких панталончиках и нижней блузке, она пыталась дотянуться до только что обнаруженного корсета. Да брось ты это тряпье, и так хорошо, зря ты девкой родилась. Она тем временем уже надела юбку и сказала Да я бы с удовольствием родилась парнем, и натянула ботинки, наполовину их зашнуровав, и побежала вниз по лестнице вслед за Уиллом, и внизу уже накинула пальто.

Через мгновение они выскочили из дома и оказались в неясном помутившемся мире, освещённом звездами, заиндевевшем, и побежали, очертя голову, в сторону пламени, которое теперь поднималось, как сигнальный костёр, затмевая собой весь Кинрадди. Только бы они проснулись! задыхаясь на бегу, сказал Уилл, ибо всем и каждому было известно, что Страханы отправлялись в постель, едва пробьет восемь. Подбегая, они увидели, что горел амбар, где хранилась солома, и, похоже, уже сгорел до тла, и другой сарай занялся, и дом, может быть, тоже. И по всему Кинрадди зажигались огни, пока они бежали, Крис подняла глаза и увидела, как в темноте мигал и светился Каддистун.

И ей-богу, как ни быстры все они были, семью Че Страхана спас их отец. Он, Джон Гатри, первым примчался к пылающей Кочке; и он обежал сараи и увидел языки огня, с гулом обхватывавшие тот конец дома, где была кухня, ни единого человека вокруг, никто не пытался бороться с огнем, хотя шум стоял страшный, пламя трещало и шипело, и по светлому зимнему воздуху летали какие-то ветки и солома. Он забарабанил в дверь и крикнул Какого дьявола, вы что там, зажариться хотите? и, не получив ответа, разбил окно, тут его услышали в доме, и дети закричали, и здоровы же они были спать, как никто другой, говорили потом в деревне, Че, заснув в этом мире, наверняка проснулся бы уже в аду, поджарившись на собственных дровах, если бы Джон Гатри тогда его не разбудил. Он вышел, наконец, спотыкаясь, из одежды на нём были одни штаны; и он глянул на Джона Гатри, потом на огонь и закричал Кёрсти, пропадаем, едрить его! и опрометью кинулся к коровнику.

Но когда он был посреди двора, на полпути к коровнику, сарай закачался, и загудел, и рухнул прямо перед ним, и ему пришлось отбежать назад, в коровник проникнуть не было никакой возможности. Тут появился Длинный Роб с Мельницы, он прибежал усадьбами, перепрыгивая через каменные ограды, как заяц, и лёгкие его шумели, что твои кузнечные меха, он задыхался. И это он помогал госпоже Страхан выносить из дома детей и то из одежды, что они смогли оттащить к дороге, пока Че и Джон Гатри пытались прорваться в коровник с другого угла: но это было бесполезно, всё вокруг уже гудело пламенем.