Замок Лорда Валентина

Разум хайрога был вообще темен для него и походил на недосягаемую стену, возвышавшуюся, как белые скалы Острова Сна. Валентин почувствовал только туманное ускользающее сознание, защищенное хайрогом, но не смог пробиться к нему, хотя пытался изо всех сил. Разум старого съеженного Дилифона был таким же слабым, но не потому, что он защищал его, а потому, что казался пористым, как пчелиные соты, и нисколько не сопротивлялся. Валентин прошел сквозь него, как воздух проходит сквозь воздух, не встретив ничего осязаемого. И только с разумом Наррамер Валентин почувствовал контакт, но он тоже был плохим. Она, казалось, пила из его души, поглощая все, что он давал, и это терялось в бездонных пещерах ее бытия, так что он мог посылать и посылать и никогда не дойти до центра ее сознания.

Наконец он перестал отдавать и с неистовой силой швырнул вперед всю полноту своей души, провозглашая себя Лордом Валентином с Замковой Горы и пытаясь доказать это им. Он устремился в глубины своей памяти, вспомнил свою мать, своего брата-короля, полученное воспитание, похищение в Тил-омоне и путешествие по Цимроелю - все, что можно было облечь в какую-то форму. Он раскрылся перед ними целиком, без остатка, пока не почувствовал, что больше не может, пока не закачался от истощения и беспомощно повис между Слитом и Карабеллой.

Затем он вышел из состояния транса, боясь, что так ничего и не достиг.

Он весь дрожал от усталости, и пот покрывал его тело. Взгляд его был туманным, а виски раскалывались от боли. Закрыв глаза и глубоко втягивая воздух в легкие, Валентин постарался собраться с силами. Затем взглянул на трех министров.

Их лица были мрачны и угрюмы, глаза холодны и неподвижны, а чувства презрительны и даже враждебны. Валентин испугался. Может, эти трое сотрудничали с самим Доминином Барьязидом и он умолял своих врагов?

Но нет, это невозможно, это просто разыгрался его истощенный разум, в отчаянии сказал он себе. Он не мог поверить, что заговор против него дошел даже до Лабиринта.

Хриплым голосом он сказал:

- Ну, что вы скажете теперь?

- Я не почувствовал ничего,- сказал Шинаам.

- Меня это не убедило,- сказал Дилифон.- Любой колдун может отправить послания такого типа. Ваша искренность и страстность могут быть притворными.

- Верно,- сказала Наррамер.- С посланиями может прийти и ложь, и правда.

- Нет! - крикнул Валентин.- Я полностью открылся перед вами, и вы не могли не увидеть...

- И все же не до конца,- сказала Нарример.

- Чего же вы хотите?

- Давайте проведем сонный разговор - вы и я. Здесь, сейчас, в этой комнате, перед этими людьми. Пусть наши разумы станут одним. А потом я оценю правдоподобие вашей истории. Согласны? Выпьете вы со мной вина с наркотиком?

Валентин встревоженно взглянул на своих спутников и увидел тревогу, отразившуюся на лицах у всех, кроме Делиамбра, выражение которого было таким же вежливым и нейтральным, как будто он находился где-то в другом месте. Рискнуть на испытание? Наркотик повергнет его в беспамятство, сделает кристально прозрачным и уязвимым. Если эти трое в союзе с Барьязидом и хотят воспользоваться его беспомощностью, лучшего случая не найти. Это был не какой-нибудь деревенский толкователь, предложивший войти в его разум, это был толкователь самого Понтифекса, женщина, по крайней мере, столетнего возраста, коварная и могущественная, наверняка настоящий мастер Лабиринта, контролирующая всех, включая самого Тивераса. Делиамбр изо всех сил старался не дать ему ключ к разгадке. Решение полностью зависело от него самого.

- Хорошо,- сказал он, глядя прямо на нее.- Если другого выхода нет, пусть будет разговор. Здесь. Сейчас. 

9

Они, похоже, подготовились к этому. По сигналу помощники принесли все нужное для разговора: толстый ковер яркой расцветки, темно-золотистый по краям, а в центре зеленый с пурпурным, высокий тонкий графин из полированного белого камня и две изящные фарфоровые чашки. Наррамер спустилась вниз со своего высокого стула и лично налила сонного вина, предложив Валентину первую чашку.

Он на мгновение задержался, прежде чем выпить ее. В Тил-омоне он принял вино из рук Доминина Барьязида, и все изменилось с одним-единственным глотком. Мог ли он сейчас выпить это вино, не опасаясь последствий? Кто знал, какие новые чары подготовлены для него? Где он придет в себя и в насколько измененном виде?

Наррамер молча ждала. Глаза толковательницы снов были непроницаемы и таинственны, а взгляд пронзал насквозь. Она двусмысленно улыбнулась: Валентин не мог сказать - было ли это ободрением или поддержкой. Он поднял чашку в коротком салюте и приложил ее к губам.