Замок Лорда Валентина

Еще через полчаса, которые показались вечностью, Валентин стоял перед центром Замка - королевскими покоями,- хоть и не самыми старыми, зато самыми священными его постройками... У первых Короналов здесь были правительственные залы, но каждому из них хотелось сделать что-нибудь, чтобы превзойти великих правителей прошедших тысячелетий, и сейчас это было величественное строение, стоявшее особняком от прочих строений Замка. В этих роскошных Залах с высокими сводами проходили высшие государственные церемонии, но сейчас за массивными древними дверями, закрытыми на тяжелые засовы огромных размеров, скрывался один-единственный жалкий человечек.

- Ядовитый газ,- сказала Лизамон Хултин.- Закачать через стену один баллон газа, и он достанет его, где бы он ни был.

Залзан Кавол согласно кивнул.

- Да, да! Смотрите, в эту трещину пройдет тонкая трубка, а газ можно взять тот, каким пользуются в Пилиплоке, чтобы убить рыбу.

- Нет,- сказал Валентин.- Мы должны взять его живым.

- А можно ли это сделать, мой лорд? - спросила Карабелла.

- Мы можем выломать дверь,- громыхнул Залзан Кавол.

- Ломать дверь, которую делали тридцать лет, чтобы извлечь одного спрятавшегося мерзавца? - сказал Тунигорн.- Мой лорд, этот разговор о ядовитом газе не так глуп. Мы можем не теряя времени...

- Не нужно уподобляться варварам,- сказал Валентин. Он взял Слита и Карабеллу за руки и поднял их.- Вы - жонглеры с ловкими пальцами. Не пытались ли вы использовать их для других целей?

- Вскрывать замки, мой лорд? - спросил Слит.

- И для этого тоже. Есть много входов в эти помещения и, возможно, не все закрыты на засовы. Идите попробуйте найти путь через эту преграду. А я пока поищу другой путь.

Он подошел к огромной золоченой двери, которая была в два раза выше самого высокого из скандаров и от подножия до вершины покрыта барельефами из правления Лорда Престимиона и его знаменитого предшественника Лорда Конфалума, положил ладонь на тяжелую бронзовую ручку, как будто намеревался открыть дверь простым усилием воли.

Довольно долго Валентин стоял так, отбросив все мысли о происходящем вокруг. Он пытался достичь тихого места в центре своей души, но мешала вдруг возникшая помеха: разум его внезапно захлестнула волна ненависти к Доминину Барьязиду.

За этой огромной дверью находился человек, сбросивший его с трона, пославший бродяжить по планете и безрассудно и незаконно правивший от его имени. Но хуже всего - чудовищно и непростительно - было то, что он решил уничтожить миллиард невинных и ничего не подозревающих людей.

За это Валентин ненавидел и хотел уничтожить Доминина Барьязида.

Пока он стоял так, цепляясь за ручку двери, перед его мысленным взором возникали страшные картины. Он видел Доминина Барьязида, с которого живьем сдирали кожу, покрытого коркой засохшей крови и кричащего так, что было слышно даже в Пидруиде. Он видел Доминина Барьязида, пригвожденного стрелами к дереву. Он видел Доминина Барьязида, побиваемого градом камней. Он видел...

Валентин содрогнулся от силы своего гнева.

Однако в цивилизованном обществе никто не должен живьем сдирать со своего врага кожу, даже если этот враг - Доминин Барьязид. Как, подумал Валентин, могу я требовать права управлять миром, если не могу справиться со своими эмоциями? Он знал, что до тех пор, пока гнев туманит его разум, он так же неспособен управлять страной, как и Доминин Барьязид. Нужно побороть это чувство. Этот шум в висках, этот бег крови, это дикое желание мести - все нужно изгнать прочь, прежде чем идти к Доминину Барьязиду.

И Валентин боролся с собой. Он приказал напрягшимся мышцам спины и плеч расслабиться, наполнил легкие чистым холодным воздухом и постепенно изгонял напряжение из своего тела. Дотянувшись до своей души, так внезапно вспыхнувшей ослепительным пламенем мести, он очистил ее от зла, а затем двинулся к ее центру, пока не почувствовал, что он один во всем Замке, если не считать Доминина Барьязида где-то по ту сторону двери. Только они двое и преграда между ними. Валентин знал, что справиться с собой - это меньше полдела, главное было еще впереди.

Поддавшись воле серебряного обруча своей матери, Леди, он погрузился в состояние транса и всей силой разума устремился к своему врагу.

Однако то, что он послал ему, не было сном о мести и наказании. Это было бы слишком очевидно, слишком дешево, слишком легко. Он послал мягкий сон, сон любви, дружбы и печали о том, что произошло. Доминина Барьязида такое послание могло только изумить. Валентин показал ему блестящий город удовольствий - Верхний Морпин - и их двоих, идущих рядом по Улице Облаков, любезно беседующих, улыбающихся, обсуждающих то, что разделяло их, и пытающихся разрешить все вопросы. Это был рискованный способ начинать переговоры, ибо он мог вызвать смех и презрение, если Доминин Барьязид не поймет мотивы Валентина. Это был сон, поглощавший душевные силы, ибо наивно было думать, что Доминин Барьязид поддастся уговорам. Валентин не знал, найдет ли он в себе любовь к этому человеку, причинившему так много зла, но все же попытался.