Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Я, погруженный мыслями во тьму,
Угрюмцем на веселии сижу
И нужных слов в ответ не нахожу
Тому, кто чтит не мысль, а речь саму,

И с уст слетают слухи посему —

Мол, яд гордыни я в душе держу
И потому знакомства не пложу,
Что льщу себе, а боле никому.

Но не гордыня мною завладела —

Душа глядит в нелживое зерцало;
В грехе тщеславья признаюсь я смело,
Что обойти друзей мне приказало,
Незримое, — но тяга ввысь склонила
Мой дух любимой посвятить все силы.

28

О вы, поклонники молвы лукавой,
Оставлен вами мудрый и святой,
Но для меня все толки — звук пустой,
Я не из тех, кто гонится за славой.

Прославить Стеллу я не счел забавой,

Любовь я пел, плененный красотой,
И мне совсем не кажется уздой
То, что клеймит ваш свет, ваш Разум здравый.

Я темы не прошу, моя строка

Не требует премудрости извечной,
Порукою тому моя рука,
Ведь я же в простоте чистосердечной
Дышу огнем, пылающим в крови,
И все мое уменье — дар любви.

33

Я мог бы… Страшно! Мог бы… Замолчи![188]
Не смог, не понял, недостало сил…
Теперь лишь, в этой чертовой ночи,
Так ясно вижу: счастье упустил!

Я, сердце, прав, что рву тебя в клочки:

Парис мою Елену не сманил —
Я сам от счастья им вручил ключи,
Свою Судьбу я сам и сочинил;

Но многомудрый автор и актер,

Во мне сражаясь, каждый бил меня!
Как я умно смягчить пытался спор…
Не смог в Рассвете я увидеть Дня,
Что рядом был, с сияющим лицом.
Ах, быть бы глупым! Или — мудрецом.

34

Спроси: «Зачем ты пишешь?» — Для покоя
Сердечного! «Но можно ль утолить
Словами муки — муку?» — Может быть:
Ведь прелесть есть в изображенье боя!

«Не стыдно ли стонать перед толпою?»

— Нет, это может славу породить.
«Но мудрецы ведь могут осудить?»
— Тогда суть мысли я искусно скрою!

«Но что глупей, чем вопиять в пустыне?»

— Что тяжелей, чем в боли промолчать?
Исчез покой, расстроен разум ныне…
Пишу, рядя: писать ли? не писать? —
Чернила сякнут, мука не скудеет…
Прочтет ли кто, как Стелла мной владеет?!

38

Смыкает сон тяжелые крыла
Над сенью век; дремота укротила
Круженье дум и чувства отвратила
От мелочей, которым несть числа.

Но страсть и здесь пристанище нашла

И образ милой Стеллы возвратила.
А в нем такая трепетность и сила,
Что попроси — она б запеть могла!

Вскочил, гляжу, не верю пробужденью:

Виденье угасает наяву.
Бегу вослед — бегу уже за тенью,
И сон к себе на выручку зову.
Но безвозвратно сладостная дрема
Минутной гостьей изгнана из дома.

40