Записки еврея

Я былъ-бы еще относительно счастливъ, еслибы и мои товарищи, подобно мн?, отворачивались также отъ этой соблазнительной картины. Но, къ крайнему моему прискорбію, случилось иначе. Мой оркестрной молодой персоналъ, въ жизни невидавшій ни русскихъ бальныхъ танцевъ, ни обнаженныхъ женскихъ формъ, ни кокетливыхъ манеръ ловкихъ барынь, увлекся непривычнымъ зр?лищемъ до того, что совершенно сбился и понесъ въ первой-же французской кадрили такую ахинею, что вс? мои усилія навести ихъ на мотивъ и тактъ остались тщетными. Наконецъ музыкальное столпотвореніе дошло до такого см?шенія голосовъ и фальшивыхъ звуковъ, что танцующіе должны были остановиться среди фигуры. Поднялся самый неистовый хохотъ въ зал?. Я былъ сконфуженъ, какъ Блонденъ, сорвавшійся съ каната.

Съ пылающими глазами, съ поднятымъ кулакомъ начальство подскочило ко мн?.

— Скоты! Вы шутите со мною? Я вамъ пропишу такую музыку, что вы три дня у меня чесаться будете. Начинай снова!

Я предпринялъ самыя строгія м?ры, чтобы изб?гнуть новаго скандала. Я повернулъ свой оркестръ лицомъ въ ст?н?, а спиной къ соблазнительницамъ. Немножко, правда, нев?жливо, но за то удобно и надежно. Топотъ моей ноги для указанія подобающаго такта зам?нилъ вполн? барабанъ и сд?лалъ-бы честь любой лошади. М?ры оказались усп?шными, и наша музыка потекла м?рно и плавно. Пытка моя продолжалась ц?лую ночь напролетъ. Особенно мучительными показались мн? посл?дніе два часа этой скверн?йшей ночи, когда остались одни только мужчины. Кутежъ принялъ разм?ры самой б?шеной оргіи. Пошли въ ходъ и казачки, и комаринская. Быстрый темпъ этихъ танцевъ совершенно измучилъ меня, т?мъ бол?е, что мой оркестръ истомился до того, что его аккомпаниментъ выражался однимъ только слабымъ бурчаніемъ и я долженъ былъ выносить все одинъ, на собственныхъ плечахъ. Въ довершеніе моего несчастья, городничій и его гости залюбезничали со мною къ концу и начали заливать меня насильно какими-то винами и наливками, которыя бистро начали меня разбирать на тощій желудокъ.

Ч?мъ кончилась вся эта исторія, какъ очутился я на утро дома, до сихъ поръ не знаю. Меня привелъ десятскій. Жена уложила меня и я, проспавъ до вечера, поднялся разбитымъ, больнымъ, съ головной болью и страшной тошнотой.

Чрезъ м?сяцъ посл? разсказаннаго мною случая я получилъ отъ моихъ родителей отв?тъ на мое письмо. Оно въ перевод? гласило сл?дующее:

«Сынъ мой (писалъ отецъ), я, конечно, не могу не пожал?ть о теб? и твоемъ непріятномъ положеніи, но помочь нич?мъ я не могу. Ты знаешь наши обстоятельства, при плохихъ теперешнихъ заработкахъ и при многочисленности нашей семьи. Я далъ теб? воспитаніе и оженилъ; другими словами, я далъ теб? все то, что могъ. Я долженъ теперь исключительно заботиться о другихъ моихъ д?тяхъ. Пора теб? самому позаботиться о себ? и не только не обременять отца, но, напротивъ, посильно ему помогать. Новый паспортъ теб? высылаю и остаюсь в?чно молящимся за твое благоденствіе» и проч.

Прочитавъ это письмо, я горько улыбнулся.

— Онъ далъ мн? воспитаніе, онъ женилъ меня! Осчастливилъ, нечего сказать!

Я принялся читать нечеткія еврейскія каракули, приписанныя матерью на оборот? письма.

«Дорогое дитя мое! я украла это письмо у отца, чтобы приписать теб? н?сколько словъ. Прошу тебя скрыть эту приписку отъ отца. Не слушай ты его и прі?зжай. Онъ им?етъ привычку в?чно жаловаться и роптать на Провид?ніе. Наши обстоятельства гораздо лучше прежняго.»

— Эгоистъ! прошепталъ я и продолжалъ читать.

«Наши обстоятельства гораздо лучше прежняго. Я работаю за троихъ и им?ю право помочь теб?, мой милый сынъ. Я ссорилась изъ-за тебя съ твоимъ ворчливымъ отцомъ. Онъ сказалъ: „звать его не стану, а прі?детъ съ женою, — не выгоню, своя кровь!“ И такъ, мой дорогой сынъ, прі?зжай немедленно. Посл?днюю кроху хл?ба я готова теб? отдать. Я люблю тебя больше своей жизни. Деньги на путевыя издержки вышлю теб? въ скорости, конечно, тайкомъ отъ отца. Ты какъ нибудь не проговорись, когда прі?дешь. Цалую тебя безчисленное множество разъ.»

Чрезъ н?которое время мать моя радостно рыдала въ моихъ объятіяхъ и цаловала мою жену такъ н?жно, какъ родную дочь; а серьезный отецъ строго унималъ д?тей, расходившихся на радостяхъ до того, что имъ угрожала экстраординарная повальная экзекуція тою чахлою плеткою, которая такъ услужливо выглядывала изъ-за маленькаго святаго кивота.

III. Свой хл?бъ

Мать моя писала правду. Обстоятельства моихъ родителей далеко улучшились противъ прежняго: изъ мелкаго откупнаго служаки, отецъ мой превратился уже въ миніатюрнаго арендатора-откупщика.