Читаем Записки еврея полностью

Уже давно пронеслись слухи о быстромъ приближеніи къ городу Л. холеры. Въ город? разносились и раздавались полиціей печатныя инструкціи, указывающія публик? образъ жизни, питанія и предохранительныя средства, какія необходимы во время эпидеміи. Полицейскіе агенты ежедневно нав?щали домохозяевъ, справляясь о здоровь? жильцовъ, и выпивая весь домашній, водочный запасъ. Но въ нашей жизни все не было никакой перем?ны. Та же фасольная похлебка, то же заутреннее долбленіе.

— Ни холера, ни чума нестрашны для т?хъ, которые посвятили себя Іегов? и Его Тор?, ут?шалъ насъ скупой педагогъ-рестораторъ.

Между т?мъ, холера свир?пствовала въ окружности Л. и въ одну прекрасную ночь заявила о своемъ благополучномъ прі?зд? въ самый городъ ц?лою сотнею смертныхъ случаевъ. Учитель струсилъ. Онъ далъ отставку и Тор?, и постной, фасольной похлебк?. Мы зажили по инструкціи, и зажили на славу. Мы пользовались порядочнымъ столомъ, полною свободою и невозмутимымъ сномъ. Учитель былъ занятъ ц?лые дни въ холерныхъ еврейскихъ комитетахъ, гд? онъ состоялъ безплатнымъ членомъ, и за что, ежедневно, пріобр?талъ изъ еврейской больницы вс? капли, экстракты для оттиранія и даже чай и сахаръ. Надобно предполагать, что намучившись долго въ невол?, челов?къ начинаетъ ц?нить свободу выше самой жизни. Несмотря на страшную косовицу, производимую холерой вокругъ насъ, не обращая вниманія на сотни мертвецовъ, съ которыми мы сталкивались на каждомъ перекрестк?, мы безбоязненно шныряли ц?лые дни по улицамъ, и чувствовали себя совершенно счастливыми. Мысль объ опасности и въ голову не приходила.

Еврейское общество вообще, а холерные его комитеты въ особенности, были необыкновенно д?ятельны въ эту печальную эпоху. За вс?мъ т?мъ, низшее сословіе еврейскаго населенія мерло какъ мухи. Гуманные д?ятели могли употребить вс? зависящія отъ нихъ средства къ подач? медицинской и гигіенической помощи забол?вающимъ, но не въ состояніи были предоставить вс?мъ б?днякамъ просторныя, чистыя жилища и здоровую пищу. Б?дность даетъ обширное право на смерть, и б?дные люди, при всякомъ удобномъ случа?, пользуются этимъ единственнымъ своимъ правомъ. Синагоги были ц?лые дни наполнены усердно-молящимися. Говорились частыя пропов?ди, учреждались общественные посты и читанія псалмовъ, но вс? эти м?ры оставались безсильными противъ орудія кары небесной, противъ опустошающей, страшной смерти. Евреи были въ отчаяніи.

Въ город? Л. разнеслись радостные слухи о скоромъ прі?зд? какого-то цадика, хотя еще молодаго, но уже прославившагося своими чудод?яніями по всему еврейскому міру. Особенно онъ славился своей спеціальностью по части изгнанія холеры, которая, по словамъ хасидимовъ, боялась цадика хуже чумы. Поговаривали, что онъ обладаетъ противъ холеры какими-то специфическими, таинственными средствами, отъ которыхъ холера удирала безъ оглядки. Возрадовался еврейскій людъ радостью великою. Общество еврейское послало ему на встр?чу ц?лую депутацію, которая обязана была ускорить его прі?здъ, и въ качеств? почетнаго караула проводить его до города. Цадику приготовлена была квартира со вс?ми удобствати. Для него д?лались складчины. Наконецъ, насталъ великій день торжественнаго вступленія его во врата города. Евреи высыпали ц?лыми толпами встр?чать великаго мужа. Въ числ? любопытныхъ былъ, конечно, и я. Истиннаго значенія цадиковъ я тогда еще не понималъ. Съ чувствомъ робости и страха я осм?лился поднять глаза на чуднаго Геркулеса, поб?ждающаго самаго ангела смерти, въ лиц? холеры. Я ожидалъ встр?тить атлета, и, къ удивленію моему, увид?лъ маленькаго, изсохшаго еврейчика, съ лицомъ, похожимъ какъ цв?томъ, такъ и формою на сильно сплюснутый и выжатый лимонъ. Этотъ микроскопическій герой, въ своей громадной, польской буд?, занималъ столько же м?ста, сколько занимаетъ муха въ пустомъ пространств? большаго горшка. Съ нимъ, въ буд?, сид?ло два, очень толстыхъ и жирныхъ помощника. Съ тріумфомъ толпа евреевъ довела его до квартиры, и ц?лые дни зат?мъ евреи входили и выходили отъ него. Толпы женщинъ и ребятишекъ, съ утра до вечера, околачивались возл? того дома, гд? жилъ цадикъ, чтобы какъ нибудь, хоть мелькомъ, насладиться его лицезр?ніемъ. Холера, между т?мъ, какъ будто не зам?чая присутствія своего властелина, продолжала свою свир?пую работу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

14-я танковая дивизия. 1940-1945
14-я танковая дивизия. 1940-1945

История 14-й танковой дивизии вермахта написана ее ветераном Рольфом Грамсом, бывшим командиром 64-го мотоциклетного батальона, входившего в состав дивизии.14-я танковая дивизия была сформирована в Дрездене 15 августа 1940 г. Боевое крещение получила во время похода в Югославию в апреле 1941 г. Затем она была переброшена в Польшу и участвовала во вторжении в Советский Союз. Дивизия с боями прошла от Буга до Дона, завершив кампанию 1941 г. на рубежах знаменитого Миус-фронта. В 1942 г. 14-я танковая дивизия приняла активное участие в летнем наступлении вермахта на южном участке Восточного фронта и в Сталинградской битве. В составе 51-го армейского корпуса 6-й армии она вела ожесточенные бои в Сталинграде, попала в окружение и в январе 1943 г. прекратила свое существование вместе со всеми войсками фельдмаршала Паулюса. Командир 14-й танковой дивизии генерал-майор Латтман и большинство его подчиненных попали в плен.Летом 1943 г. во Франции дивизия была сформирована вторично. В нее были включены и те подразделения «старой» 14-й танковой дивизии, которые сумели избежать гибели в Сталинградском котле. Соединение вскоре снова перебросили на Украину, где оно вело бои в районе Кривого Рога, Кировограда и Черкасс. Неся тяжелые потери, дивизия отступила в Молдавию, а затем в Румынию. Последовательно вырвавшись из нескольких советских котлов, летом 1944 г. дивизия была переброшена в Курляндию на помощь группе армий «Север». Она приняла самое активное участие во всех шести Курляндских сражениях, получив заслуженное прозвище «Курляндская пожарная команда». Весной 1945 г. некоторые подразделения дивизии были эвакуированы морем в Германию, но главные ее силы попали в советский плен. На этом закончилась история одной из наиболее боеспособных танковых дивизий вермахта.Книга основана на широком документальном материале и воспоминаниях бывших сослуживцев автора.

Рольф Грамс

Биографии и Мемуары / Военная история / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное