Записки охотника

На торжестве по поводу столетия Тургенева Короленко говорил: «…и Пеночкин, человек с прекрасными манерами (из рассказа „Бурмистр“), который хладнокровно приказывает: „Насчет Федора — распорядиться“, и господин Зверков, искренне убежденный в неблагодарности крепостной девушки <…>, все это для того времени обыкновенные явления и обыкновенные люди, которыми была полна тогдашняя жизнь… И ужас был именно в этой обыденности…» (Короленко В. Г. Собр. соч.: В 5 т. М., 1961. Т. 5. С. 374).

КОНТОРА (с. 100)

Впервые — в журнале «Современник», 1847, № 10, отд. I, с. 210-226 (ценз. разр. 30 сент.), под № VII, вместе с «Бурмистром». Подпись общая для двух опубликованных здесь рассказов: Ив. Тургенев.

Сохранился черновой автограф (ГПБ. Ф. 795. Ед. хр. 4), на полях которого рисунки пером (человек в постели, мужской профиль, фигура с кинжалом) и надписи, не относящиеся к тексту. Подпись: И. Т. Концовка рассказа в рукописи отличается от текста «Современника» и последующих изданий. В рукописи читаем: «В теченье месяца число дворовых людей г-жи Лосняковой уменьшилось двумя — мужчиной и женщиной. Читатель, вероятно, угадает их имена» (см. с. 334 наст. изд.).

Судя по записи названия «Контора» в Программе I, замысел рассказа относится к апрелю — июню ст. ст. 1847 г. К работе же над ним Тургенев приступил, вероятно, во второй половине июля в Париже, по возвращении из лондонской поездки. В первом (зачеркнутом) тексте Программы III, датируемой второй половиной июля — началом августа, рассказ обозначен как неоконченный. Однако Белинский знал о нем еще до отъезда в Петербург. Окончательная отделка завершена в самом начале сентября 1847 г. В письме к Белинскому от 5(17) сентября Тургенев называет «Контору» и «Бурмистра» старыми рассказами и сообщает, что переписал их и отправил в Петербург Некрасову. При этом Тургенев просил Белинского вычитать корректуру рассказов (Письма II. Т. 1. С. 225).

Из журнальной публикации цензор убрал строки о «старших», назначивших сторожем древнего глухого старика (см. с. 101 наст. изд.). Слова эти восстановлены Тургеневым в «цензурной» рукописи. А. Е. Грузинский писал еще об одном цензурном вмешательстве в текст журнальной публикации: «…путем пропуска нескольких маленьких словечек был накинут легкий флер на сцену мошеннического уговора Николая Еремеича с купцом насчет покупки хлеба у барыни, так что самый смысл сцены утратил ясность» (Научное слово. 1903. Кн. VII. С. 96). Однако сопоставительный анализ текста чернового автографа, журнальной публикации и «цензурной» рукописи позволяет отвергнуть это утверждение. Некоторая смысловая неясность указанной сцены в публикации «Современника» происходила от недостаточно четкого авторского изложения. В «цензурной» рукописи Тургенев тщательно исправил и устранил неясность. См.: Сочинения I. Т. 4. С. 416.

В «цензурной» рукописи из речи Куприяна цензор вычеркнул слова о «господской власти» и «воле» (с. 108 наст. изд.). В прижизненных изданиях они не восстанавливались. В том же источнике Тургенев проделал значительную стилистическую правку, которая продолжалась и в изд. 1852.

По требованию предварительной цензуры Тургенев исправил в тексте изд. 1859 два места: снял сравнение осеннего дождя со «старой девкой» и некоторые детали в описании фривольного сюжета третьей картины, висящей в конторе (см.: Оксман. С. 284-285). Однако, готовя изд. 1865, писатель вновь вернулся к этим сценам, внес стилистические исправления и частично восстановил первоначальный текст.

В окончательном тексте рассказа остались две неточности, не замеченные и не исправленные автором: дважды (с. 106 наст. изд.) Николай Еремеич назван приказчиком, хотя из разговора охотника с дежурным (с. 103 наст. изд.) выясняется, что приказчиков в системе управления Лосняковой не было.

В рассказе «Контора» Тургенев разоблачает одно из «нововведений» в помещичьем управлении крепостными крестьянами. Учреждение господских контор было чрезвычайно модно в середине XIX в. (такая контора была и у В. П. Тургеневой). В результате этого новшества над крестьянами появился еще один хозяин и притеснитель — конторщик. Пагубно отражалось это и на самих «управителях», вчерашних дворовых, лакейской аристократии, получивших «узаконенную» помещиком и развращавшую их власть над крепостным мужиком.

Контора у Тургенева — символ бессмысленной и нерациональной формы помещичьего управления хозяйством, уродливый гибрид бюрократии и крепостничества. Главное действующее лицо — барыня Лоснякова — остается за кадром. А перед читателем — многоликая галерея типов, относящихся к тому особому паразитическому слою, который сам, будучи жертвой крепостнической системы, служит ей, приумножая слепую гнетущую силу.