Записки охотника

Автографы неизвестны. Краткие сведения об утраченном черновом автографе были сообщены его бывшим владельцем А. М. Подшиваловым: «Лебедянь на листе писчей бумаги, исписанном кругом. На последней странице Тургенев, вероятно для издания „Записок охотника“, составил порядок последовательному расположению рассказов…» (Ист. вестник. 1884. № 1. С. 97-98). Далее приведена так называемая Программа VIII «Записок охотника»; текст ее, с расшифровкой сокращенных названий и с датировкой см.: Сочинения I. Т. 4. С. 170.

Время возникновения замысла «Лебедяни» определяется приблизительно сроками составления программ «Записок охотника». Первоначальное название этого рассказа — «Рракалион и Ситников» — введено под № 15 в программу на черновом автографе «Уездного лекаря», датируемую концом августа — сентябрем 1847 г. (Там же. С. 467-468). К этому времени следует, по-видимому, отнести зарождение замысла. Как видно из следующей программы (на том же автографе), рассказ намечался Тургеневым к публикации в «Современнике» № 5 за 1848 г. Расширение авторской задачи, сводившейся первоначально к очерку двух характеров, зафиксировано еще в одной программе, набросанной на том же автографе «Уездного лекаря» (Там же. С. 469); здесь «Лебедянь» фигурирует уже под названием «Ярмарка» (В. А. Громов связывает замысел рассказа с «Сорочинской ярмаркой» Гоголя, (см.: ТСС. Т. 1. С. 382). Окончательное название рассказа стояло, очевидно, в тексте утраченного чернового автографа «Лебедяни» и в программе, набросанной на его последнем листе.

Рассказ «Лебедянь» был отправлен в редакцию «Современника», очевидно, около 1 декабря ст. ст. 1847 г. 11(23) декабря 1847 г. Некрасов писал Тургеневу: «Все рассказы ваши уже у меня — на днях увижу, будет ли возможность поместить их в 1-ую книжку, ибо я от вас 4-й рассказ и желание о помещении их в 1-м номере получил только седьмого числа» (Некрасов. Т. 10. С. 93). Слова Некрасова о четвертом рассказе могли относиться только к «Лебедяни». С одной стороны, оформление замысла «Лебедяни» затянулось по сравнению с рассказами «Бирюк», «Малиновая вода», «Уездный лекарь»; с другой — остальные два рассказа из шести опубликованных в «Современнике» № 2 за 1848 г., а именно «Смерть» и «Татьяна Борисовна и ее племянник», были написаны позднее «Лебедяни» (см. ниже).

В рассказе нашли отражение личные впечатления Тургенева от его охотничьих странствий по Лебедянскому уезду Тамбовской губернии и от конных ярмарок, которыми славилась Лебедянь (см.: ТСС. Т. 1. С. 381-382). В конце лета — осенью 1839 г. Тургенев мог посещать Лебедянскую конскую ярмарку вместе с братом, Н. С. Тургеневым, в ту пору полковым ремонтером. Вблизи Лебедяни проживала в своем именье родная тетка Тургенева — Е. Н. Веневитинова. Образ барышника-плута, по всей видимости, вобрал впечатления Тургенева от встреч с управляющим А. И. Анненковой, в течение ряда лет снимавшей московский дом Тургеневых на Самотеке. Этот управляющий, по имени Чернобай, был известен тем, что нажил себе в Москве несколько домов, обобрав свою госпожу (см.: Былые чудаки в Орловской губернии. Орел, 1909. С. 93). В письмах В. П. Тургеневой к И. С. Тургеневу то и дело встречаются поручения для передачи Чернобаю: «Ежели паче чаяния, за дом денег Чернобай не отдал, то ты отдай ему мое письмо и требуй денег» (ГПБ. Ф. 795. Ед. хр. 91. 9 окт. 1841 г Сообщено Н. М. Черновым).

При публикации в «Современнике» рассказ «Лебедянь» вызвал неодобрительный отзыв Белинского, который увидел в нем отход писателя от задач общественного обличения. «С чего Вы это, батюшка, так превознесли „Лебедянь“ Тургенева? — писал он П. В. Анненкову 15(27) февраля 1848 г. — Это один из самых обыкновенных рассказов его, а после Ваших похвал он мне показался даже довольно слабым. Цензура не вымарала из него ни единого слова, потому что решительно нечего вычеркивать» (Белинский. Т. 12. С. 466). Осудил Белинский и натуралистические приемы речевой характеристики Хлопакова: «Да воздержите Вы этого милого младенца от звукоподражательной поэзии — Ррракалиооон! Че-о-эк» (Там же. С. 467). Анненков, очевидно, не согласился с Белинским, так как в «Заметках о русской литературе прошлого года» поставил «Лебедянь» наравне с другими рассказами из «Записок охотника», назвав их «этюдами многоцветного русского мира, исполненными тонких заметок и ловко подмеченных черт» (Современник. 1849. № 1. С. 19). Из этой статьи видно, что в основе высокой оценки «Лебедяни», которую Анненков дал ранее, лежало признание им права художника и на такие «этюдные» зарисовки русской жизни, достоинства которых определялись преимущественно «силой наблюдения» и «литературной и житейской опытностью автора».