Зарубежный детектив

— Конечно, так я и буду пахать в универмаге за несколько сотен, а наша краля будет как сыр в масле кататься. Что, по-вашему, это нормально?

Она порядком действовала мне на нервы, и я ответил ей как можно строже:

— А по-вашему, нормально, что у вас есть ноги, а у нее нет?

Тут она приумолкла, собрала вещи, которые, войдя в комнату, швырнула на стул, и, удаляясь, бросила мне:

— Забирайте ее поскорее, доктор, сил моих больше нет!

Жермена Пуантель запротестовала:

— И речи нет, чтобы твоя сестра переехала, Мадо! По крайней мере, в ближайшее время!

— Ах, так, ну тогда я уберусь отсюда!

Когда она наконец очистила помещение, я объявил:

— Полагаю, если, конечно, с вашей стороны и со стороны вашего супруга не будет возражений, что стоило бы обсудить возможность переезда Элизабет.

— Совершенно с вами согласна, доктор. Никогда… никогда бы не подумала, что Мадо так отреагирует. Я была уверена, что она по любви выходит за Турньяка… Ах, доктор, как же вам повезло, что вы живете один… От какой нервотрепки вы избавлены!

Я не стал терять время на препирательства с этой дурой.

— Раз мы обо всем договорились, иду к нотариусу Сен-Брису оформлять бумаги. До скорого свидания!

— До скорого, доктор, и спасибо вам… за Элизабет!

Я наклонился поцеловать мою в недалеком будущем законную дочь. Она обвила руками мою шею и прошептала на ухо:

— Вот видишь, они совсем меня не любят.

У меня не было пороха с ней спорить.

* * *

С тех пор как я удалился от дел и решил вознаградить себя за все недосыпы, накопившиеся по вине моей взыскательной клиентуры, встаю я поздно. Аделина с уважением относится к моим свежеприобретенным привычкам и, зная, что я никогда не завтракаю, дает мне выспаться всласть. Так что я редко встаю раньше девяти, потом отправляюсь в ванную, где блаженствую не меньше часа. И этого наслаждения я долго был лишен из-за своей профессии. Короче, когда я спускаюсь в кабинет, где экономка ждет меня с пожеланием доброго утра и вопросами о самочувствии, на часах уже больше десяти. А вот поинтересоваться, что я буду есть, ей в голову не приходит. Она резонно считает себя единственным экспертом в этой области, отлично разбираясь в том, что мне полезно, а что вредно. Ситуация, прямо скажем, малоприятная и абсолютно безвыходная для человека, который в течение полувека составлял меню для своих пациентов.

Итак, в понедельник утром, воодушевленный одержанной накануне победой и перспективой воссоединиться с Элизабет, я устроился за своим рабочим столом, за которым, впрочем, уже не работаю, и предался приятным мечтаниям о своих сегодняшних занятиях. Обдумывание планов — любимое мое занятие. Конечно, сначала надо позвонить Сен-Брису и договориться с ним о встрече, и в зависимости от этого я отправлюсь к Элизабет до обеда или во второй половине дня. Я уже было взялся за телефонную трубку, когда — по своему обыкновению — без стука в комнату ворвалась Аделина. Мне сразу не понравилось ее выражение лица, и я приготовился к неприятностям. Я только успел пролепетать едва слышно:

— В чем дело, Аделина?

Мое сердце сжалось в комок.

— Что-нибудь с Элизабет?

Она даже оторопела:

— С Элизабет?

— Что-нибудь приключилось с Элизабет?

— А что с ней может приключиться?

Я начал нервничать.

— Вы приходите с трагическим выражением лица, словно стряслось бог знает что. Я и решил, что-то случилось с Элизабет, что, не так?

Экономка набросилась на меня пуще прежнего:

— Опять эта Элизабет, куда ни плюнь, везде Элизабет. Прости Господи, можно подумать, свет клином сошелся на этой девчонке! Что, Земля остановится без вашей Элизабет?

Я мягко поправил:

— Без нашей Элизабет, моя дорогая.

Я заметил, что грубая фамильярность действует на Аделину наилучшим образом.

— Ну ладно, ладно… Меня уломать ничего не стоит… Нет, к счастью, с малышкой все в порядке. В чем дело? На грузовик банка Шапеза, который вез зарплату рабочим «Эспанора», где-то больше полумиллиона на новые деньги, на шоссе около Сент-Аффрик напали бандиты.

— Ограбление? У нас?

— Укокошили шофера — беднягу Монтредона, двоюродного брата бакалейщицы с улицы Сук, у которой я обычно все покупаю, и второго, кто с ним ехал, кажется, его зовут Бюрло. Так что убийцы славно поработали!

— Но ведь на завод «Эспанор» должен был ехать Пьер Турпьяк!

— Видимо, нет, о нем никто ничего не говорил.

— Слава Богу! Элизабет бы этого не перенесла…

До сегодняшнего дня волна насилия и безнравственности, захлестнувшая в последние годы страну, щадила Альби, но теперь дошел черед и до нашего города, еще одним счастливым исключением стало меньше. На душе у меня сделалось муторно, словно оскорбление было нанесено лично мне.

— Что ж, Аделина, ничего не попишешь. Остается надеяться, что бандитов быстро изловят, а суд воздержится от привычного благодушия раз родители не против, то других сложностей не предвидится, после чего поздравил с принятым решением.

— Как приятно слышать, доктор, что люди, которым не о чем беспокоиться, берут на себя чужие заботы.

— Я очень люблю девочку, метр, и думаю, что мое решение отчасти продиктовано эгоизмом.