Заводное сердце. Девочка из ниоткуда

Все пространство зала было заполнено людьми. Древнеримские тоги, арлекинские колпаки, крылья летучей мыши, расшитые куртки испанских тореро, необъятные кринолины в духе рококо, шлейфы, перья и ленты... Все это множилось в огромных зеркалах, и казалось, что людское море вокруг поистине бескрайнее. Чаще всего попадались гости, которые старались выглядеть так, словно только что вышли из мастерской: грубый комбинезон, закатанные рукава, кожаный фартук с карманами для инструментов, сложные окуляры. Многие были одеты в белые халаты, студенческие мундиры или кожаные авиаторские куртки.

- Гляди-ка! - прошептал Захар, указывая на высокую даму в серебристо-голубом платье. - Это что же, цеппелин?

Варя пригляделась - на голове женщины громоздилась модель длинного пассажирского дирижабля, а к талии крепилась конструкция, похожая на винт.

- Мне кажется, - улыбнулась девушка, - что нашим костюмам не хватает фантазии.

- Это потому, что мы не сами их выбирали, - фыркнул Захар.

- Хватит! - Варя не удержалась от смешка.

Друзья оказались около зеркала в монументальной раме. Из серебристой глубины на Варю взглянула незнакомка в ослепительном черном платье, высоких перчатках и ажурной маске. Длинные жемчужные волосы уложены в высокую прическу, на голове мерцает корона, кокетливо сдвинутая чуть набок. Варя придирчиво осмотрела свое отражение, стараясь понять, можно ли догадаться, кто прячется под маской черной королевы. Открытые плечи, высокие каблуки, прямая осанка и вздернутый подбородок. Не осталось и следа от нескладной школьницы с широким ртом и лягушачьими глазами. Незнакомка выглядела куда старше и увереннее самой Вари - так что девушка невольно позавидовала ей: почему нельзя навсегда остаться такой?

Захар тоже мало походил на себя обычного. Массивная куртка из темной кожи с искусственными потертостями, ремни, заклепки, тяжелые ботинки и цилиндр с большими коричневыми цифрами «001». Глаза спрятаны под большими затемненными окулярами, а с пояса свисает веревка с ершом и гирей. Захар выхаживал важно, широко расправив плечи, и в нем едва ли можно было узнать худенького добродушного мальчишку - казалось, что это очередной столичный баловень, который решил поразить всех своей оригинальностью и шутки ради оделся трубочистом.

Когда друзья подошли к зданию Грандъ-театра, неулыбчивые плечистые мужчины в парадных ливреях без колебаний распахнули перед ними дверь, хотя многих других гостей долго и придирчиво оглядывали с ног до головы. Были и те, кого внутрь не пустили за неимением «достойного костюма».

- Что мы будем делать дальше? - спросила Варя, оторвав взгляд от зеркала.

- Думаю, нужно вести себя как остальные - то есть расхаживать с надутым видом и смотреть по сторонам. Может быть, так нам удастся найти... ты знаешь кого, - мальчишка понизил голос.

- Только как же узнать хоть кого-то в такой толпе?

Она увидела знакомый вздернутый нос и пухлые губы, скривленные в недовольной гримасе. Каскад сверкающих золотистых волос, перламутровый венец с высокими зубьями, воздушное голубое платье. Лицо скрывала расшитая жемчугом маска, но Варя уже не сомневалась, что перед ней - Злата Венценосцева в костюме морской царевны. И к тому же не одна - Рина и Тильда были рядом и, судя по нарядам, изображали русалок.

Варя ахнула и, несмотря на удивленный возглас Захара, метнулась куда-то в сторону. Еще не хватало, чтобы их раскрыли! И кто? Опять эта высокомерная гадина. Ну уж нет!

Под потолком пронесся мелодичный звон, и все голоса разом стихли. Одна за одной погасли газовые лампочки. Варя обхватила Захаров локоть, и, если бы зал не укутала непроглядная темнота, все вокруг увидели бы трубочиста с пылающим лицом.

Зашуршал занавес, и перед гостями открылась ярко освещенная сцена. Декорация изображала большую мастерскую. По бокам полукругом стояли инструменты: фортепиано, виолончели, скрипки и барабаны. Духовые: флейты, тромбоны, фаготы - рядами крепились к металлическим рамкам с подведенными к ним гофрированными трубками. Что-то заскрипело, лязгнуло, и грянула шумная бодрая музыка. Варя вытянула шею, надеясь разглядеть музыкантов, но инструменты играли сами по себе!

Отзвучало бравурное вступление, и перед публикой появился высокий механоид, одетый в брюки и просторную белую рубашку. Он проехался по узким рельсам, опутавшим всю сцену, и повернул к залу гладкое золотисто-медное лицо. Его нижняя челюсть выдвинулась вперед, словно ящик платяного шкафа, и механоид запел:

Я инженер безвестный, не снискал еще наград,

Но вклад внести в науку я мечтаю.

И в мастерской я днями и ночами

Трудиться для Прогресса очень рад!

Трудиться очень рад!