Здоровые границы. Как научиться отстаивать свои интересы и перестать отказываться от себя ради других

Когда ограничивающие убеждения (созданные нами самими или унаследованные) не раскрыты, мы считаем их истиной. И они действуют нам во вред еще долго после того, как истек срок их полезности. Они могут негативно повлиять на нашу самооценку, чувство собственного достоинства, качество жизни и отношений. Так было с Эшли. Так было со мной. И возможно, с вами тоже.

Пока вы размышляете, какими могут быть ваши ограничивающие убеждения, проясним, что составляет «истину» в этих ситуациях. Когда речь идет об отношениях и чувствах между людьми, единственной официальной запатентованной истины не существует. В популярной книге Дона Мигеля Руиса «Четыре соглашения», основанной на древней народной мудрости тольтеков, второе соглашение предлагает не принимать ничего на свой счет[22]. Руис считает, что мы глубоко увязли в собственной субъективной реальности, поэтому то, что говорят о нас другие, говорит больше о них, чем о нас.

В детстве мы не способны понимать такие сложности, поэтому ложные представления внедряются и, если не вмешиваться, продолжают расти. По словам психолога Карла Роджерса, воспитатели или родители учат детей условиям достоинства, стандартам поведения, которым нужно следовать, чтобы их любили и не ругали[23]. Поэтому, если вам в детстве родители говорили: «Ты молодец», вы верили. Если они говорили: «Ты никчемная», вы тоже верили.

Развивающиеся человечки не могут выбрать, отвергать ли несправедливое обращение или с сомнением относиться к подозрительным историям тех, от кого зависит их выживание. Дети — самая доверчивая аудитория. Шуточки по поводу жизни в одной комнате с братом, когда нам, скажем, семь лет, — плохая идея. Родители или опекуны полностью контролируют нас. Когда они не осознают собственного дисфункционального влияния, они могут прямо или косвенно подавать нам вредные сигналы.

Мать Эшли находилась в крайне тяжелом положении, еще в молодости внезапно оказавшись одинокой матерью с двумя маленькими детьми, которых нужно было растить. Скорее всего, ей нужно было переложить на кого-то вину за то, что ее жизнь разрушена. Эшли с младенчества была удобной мишенью для материнской боли, гнева, унижений и разочарований. В детстве ей и в голову не приходило сомневаться в том, что ей говорила мать, ее единственная опекунша. Та обеспечивала ее элементарные жизненные потребности (как и у всех детей).

Жизненно важно раскрыть и понять субъективную природу ваших детских «истин». Именно это откроет широкие возможности для более обширных и качественных историй и (или) убеждений о себе.

Мы продолжали разбираться с чувствами Эшли из-за того, что ее сделали козлом отпущения (поговорили о том, как принести в жертву одного ради всех остальных). Она начала соприкасаться с гневом, печалью и болью утраты, глубоко спрятанными в ее подсознании. Вместе мы установили, что младенец, который не решал, рождаться ему или нет, не может нести ответственность за распад семьи. Мы сосредоточились на изучении и исцелении детских ран Эшли, продолжая рушить ее ограничивающие убеждения о себе и оплакивая детство, которого у нее никогда не было.

Ваша правда и ничего, кроме правды

Подсознательная вера Эшли в то, что сам факт ее существования заставил отца навсегда бросить семью, внушал ей чувство никчемности, вины и стыда. Они стали причиной несчастных и разрушительных отношений в личной жизни и на работе. Выбранное ею направление — неотложная медицинская помощь — означало, что хаос и напряженность станут для нее нормой. Она устроилась на работу, почти вдвое более напряженную, чем требуется, в одном из самых загруженных травматологических центров Манхэттена уровня один. Нормой были три двенадцатичасовые смены в неделю с периодическими дополнительными часами. Эшли обычно трудилась в таком темпе пять-шесть дней в неделю. И это неслучайно.

Она постоянно была погружена в чужие ситуации, когда речь шла о жизни и смерти, и это отвлекало от самоанализа. Здесь также присутствовал мощный элемент самоотречения: настолько мало Эшли задумывалась о собственном психическом и физическом здоровье. Огнестрельные ранения, ДТП, черепно-мозговые травмы всегда преобладали над личными потребностями. Работа подходила Эшли идеально. Как будто она подсознательно отбывает наказание за преступление, которое, по ее мнению, она совершила.

Эти вина и стыд влияли на все ее решения и отношения. Она подсознательно вступала в сговор с парнями, склонными к насилию, и неизбежно в таких и влюблялась. В глубине души она считала, что заслужила это. Но менопауза наклонила чашу весов в другую сторону. Эшли не могла спать, у нее оставалось меньше сил жить в изнурительном темпе, и это единственная причина, почему она оказалась у меня на кушетке. Именно здесь она начала понимать, что никакие самонаказания или чрезмерная занятость не могут изменить восприятие событий.