Земли обетованные

– В ноябре шестидесятого… Вот так мерзко закончились наши отношения. Он словно бросил меня в какую-то грязную яму, но мне так и не удалось забыть его, да и не хотелось. Я была счастлива хотя бы памятью о нем, не проходило и дня, чтобы я о нем не подумала, ни одной ночи, когда он не привиделся бы мне в кошмарных снах. Он преследовал меня днем и ночью. И я не могла от этого отделаться. Не могла поверить, что этот мерзавец бросил меня, все еще лелеяла какую-то слабенькую надежду, все еще верила… А теперь мне кажется, что я говорю о какой-то другой женщине, на которую смотрю со стороны, как на круглую идиотку. И спрашиваю себя: «Как я могла быть такой простофилей?! Как могла поддаться обману?!» Я уже больше не ждала его, ни на что не надеялась и все-таки увиделась с ним – это было в марте шестьдесят второго года, когда он дезертировал.

Сесиль умолкает, она лежит с открытыми глазами, но как будто отсутствует в этой комнате – наверно, мысленно она сейчас с Франком. Ее глаза сощурены, на губах играет чуть заметная улыбка. Психотерапевт смотрит на часы:

– Ну что ж, до вторника.

* * *

Когда-нибудь на старости лет – а может, и пораньше, чтобы не забыть подробности, – я напишу роман под заглавием «Хвала сложности». Он будет автобиографическим рассказом о моей любви к Камилле, вначале такой простой и такой невозможной теперь, когда я ее отыскал, хотя она это отрицает, утверждая, что я просто не сумел повзрослеть, как будто простота – всего лишь оборотная сторона сложности, а я ровно ничего не понимаю в жизни.

Мне нелегко будет рассказывать эту историю, а может, ее нелегко будет и читать тем, кто не знал Камиллу. В конце концов я ее нашел, и это был момент невыразимого счастья, на которое я и не надеялся. Нашел – и потерял. Окончательно.

Завтра я возвращаюсь в Париж.

Один.

Похоже, я проделал этот вояж впустую. Но я ни о чем не жалею, я должен был попытаться найти ее. Наши отношения чуть было не возобновились, но в результате кончились ничем; похоже, во время этой двухлетней разлуки мои мечты казались мне такими реальными, что я вообразил себя принцем, влюбленным в прекрасную принцессу, и поверил в волшебную сказку со счастливым концом.

На обратном пути, на теплоходе, у меня будет полно времени, чтобы поразмыслить над этим, доискаться до причины своего ослепления и определить, в какой момент наша история сошла на нет, а мы позволили ей завершиться, даже не попытавшись сделать невозможное и вернуть ее к жизни.

Между двумя кибуцами было меньше ста километров, но мне понадобился целый день, чтобы преодолеть это расстояние. В Назарете я сделал пересадку и в промежутке между двумя автобусами обошел это селение в поисках библейского прошлого, но, чтобы ясно представить его себе, потребовалась бы очень уж пылкая вера. К вечеру я добрался до места назначения, предварительно замучив шофера вопросами, точно ли его автобус сделает остановку в Шаар-Хаголане. Я готовился увидеть пустынную местность, но с удивлением обнаружил вдоль дороги возделанные участки, которые тянулись до самого горизонта, фруктовые сады в низинах и виноградники на уступчатых склонах плато. Автобус остановился, я вышел и зашагал вверх по пыльной дороге, ведущей к кибуцу; повстречав женщину, толкавшую тачку, я спросил, знает ли она семью Толедано. Она как-то неопределенно покривилась, кивнула и указала мне на большое серое строение под жестяной крышей. Я вошел внутрь и очутился в огромном птичнике, где стояла адская жара и суетились тысячи квохчущих белых кур в удушливых аммиачных испарениях помета и навоза. Зажав пальцами нос, чтобы не задохнуться, я направился к грузному человеку в коричневом комбинезоне, который опрыскивал птиц какой-то жидкостью из баллона, висевшего у него на спине. Он носил каскетку с козырьком и защитные очки, которые снял, увидев меня.

– Мишель!

Это был отец Камиллы, я не узнал его в этих темных очках и комбинезоне.

– Месье Толедано!.. Может, мы выйдем, запах здесь жуткий.

– Разве?

Мы вышли из курятника, и я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы избавиться от назойливой вони, словно пропитавшей меня насквозь.

– Как вам удается там дышать? Это же невыносимо.

– А мне так не кажется. Что ты здесь делаешь? Приехал на каникулы?

– Разыскиваю Камиллу.

– О, мы ее давно уже не видели. Она переехала в Тель-Авив, учится там.

Он заметил мое разочарование, предложил мне пойти выпить чего-нибудь освежающего, угостил сигаретой, и мы зашагали по центральной улице кибуца к аллее, где выстроились одинаковые деревянные домики, выкрашенные в зеленый цвет, каждый с террасой под навесом, квадратным палисадником и сарайчиком сбоку. Он усадил меня за стол на террасе и принес два больших стакана лимонада.

– Спасибо, месье Толедано!

– Зови меня просто Жоржем. Ну вот, видишь, какая красота? Когда мы сюда приехали, тут был настоящий свинарник, нам пришлось здорово поработать, а теперь мы живем по-царски. Ну а ты как живешь, что поделываешь? Давай рассказывай!