Земли обетованные

– Знаешь, я злился на него и перестал с ним общаться, так что мы никогда ничего не обсуждали. Но после смерти Саши я узнал от одного молодого парижанина, который посещал наш шахматный клуб и подружился с ним, что твой отец спас от уничтожения какие-то стихи, написанные от руки, изъятые при обыске; он их спрятал и выучил наизусть, чтобы они не исчезли навсегда; твой отец знал их сотни, как те персонажи Брэдбери, которые спасали книги от забвения, выучивая их наизусть[210], только там это вымысел, а здесь его личный способ бороться и оказывать сопротивление властям.

– Моя мать говорила, что он обожал поэзию… Ты считаешь, что я на него похож?

– Очень.

Три недели Игорь ждал прихода Виктора, все это время поглощая романы, которые приносила ему Алина. Он прочитал «Молодую гвардию» Фадеева, «Строговых» Георгия Маркова и уже приступил к «Оттепели» Эренбурга, когда в его бокс вошел Виктор. Он взглянул на книгу в руках Игоря и на те, что лежали на подоконнике.

– Дядя, ты увлекаешься душеспасительным чтением? Все сплошь лауреаты Ленинских премий. Нам нужно поговорить.

Виктор сел на деревянный стул, а Игорь – на край койки. Виктор вынул из кармана фляжку с коньяком, протянул ее Игорю, но, когда тот отказался, пригубил из фляжки сам.

– У меня мало времени. После твоего ареста мне удалось убедить начальство, что тебя можно использовать для обмена; мы вели переговоры с израильтянами, но они затянулись, потому что после Шестидневной войны СССР разорвал с ними дипломатические отношения; затем посредниками выступили швейцарцы. Короче говоря, они согласились обменять одного из наших агентов, задержанных в США, на тебя – видно, очень тобою дорожат. Тебя отправят сегодня же вечером, обмен состоится послезавтра в Австрии. Я рад, что все закончилось так благополучно. Скоро ты будешь на свободе. Не думаю, что нам выпадет шанс еще когда-нибудь встретиться.

Виктор пристально посмотрел на Игоря, который все так же сидел в задумчивости.

– Ты хочешь сказать, что я должен уехать из России?

– Похоже, тебя это не радует.

– Я не хочу уезжать.

– Это невозможно, Игорь, ты не представляешь, каких усилий мне стоило убедить их и организовать этот обмен.

– Я отказываюсь. Я остаюсь здесь. Я русский. Это моя страна, и я больше не уеду отсюда.

– Если ты будешь упорствовать, то попадешь под суд и получишь срок. Судя по тому, с какой готовностью израильтяне и американцы приняли наше предложение, ты действительно их агент и именно ты подсказал тему проповеди раввину Лубанову, так что тебя ждет суровое наказание.

– Пусть. Я предпочитаю остаться.

– Ты сумасшедший или дурак? Прошу тебя, подумай, – если ты будешь настаивать, я больше ничем не смогу тебе помочь.

Шестого февраля 1968 года Игоря Маркиша привезли на Фонтанку, и по окончании заседания, которое длилось двадцать шесть минут, городской суд Ленинграда приговорил его к четырем годам тюремного заключения по статьям 58 и 190 часть 1 Уголовного кодекса «за антисоветскую деятельность и пропаганду сионизма».

* * *

Первого января 1968 года Мишель отправил Игорю письмо с поздравлениями и пожеланиями всего самого лучшего в новом году, выразив надежду вскоре увидеться. В феврале письмо вернулось обратно со штампом почты Израиля и пометкой, что адресат больше не проживает в Хайфе по указанному адресу. Мишель позвонил Леониду, они немного поболтали: Леонид вернулся к работе таксиста, с Миленой тоже все было хорошо: «Она замечательная женщина; можем как-нибудь вместе поужинать». Мишель ответил, что обсудит это с Камиллой, и спросил, не знает ли Леонид новый адрес Игоря. Леонид задумался:

– Странно, мне он ничего не говорил, – скорее всего, решил уехать к своей подруге в Тель-Авив.

В апреле Мишелю удалось договориться с Филиппом Моржем о том, что он поедет делать фоторепортаж, который журнал «Экспресс» заказал агентству; материал посвящался жизни еврейской семьи из Франции, решившей обосноваться в кибуце недалеко от ливанской границы. Он объяснил свою просьбу тем, что знает эти края как свои пять пальцев, бегло говорит по-английски и может сказать пару слов на иврите. Итак, Мишель поехал в Израиль вместе с журналистом и, пока тот брал интервью у членов семьи переселенцев, сделал серию фотографий. Работа состояла из двух этапов и трех переездов; Мишель предупредил журналиста, что останется еще на несколько дней по личным делам, и отослал с ним в Париж отснятые пленки.

Оказавшись в небольшом, на несколько квартир, доме в Хайфе, где проживал Игорь, Мишель обнаружил, что с почтового ящика исчезло его имя. Он расспросил нового обитателя его квартиры, соседей, владельца ресторана, где они раньше часто ужинали, но никто из них не знал, куда уехал Игорь: «Он никому ничего не говорил, просто исчез однажды, и все». Мишель позвонил в Париж Леониду с вопросом, помнит ли он имя подруги Игоря и не знает ли, случайно, ее адрес? «Ее зовут Мириам, это брюнетка с короткими волосами, лет сорока, она работает в отеле „Экстериор“ в Тель-Авиве».