Земля после нас: Что расскажут камни о наследии человека?

Среди более долговечных лагерштеттов — моментальных снимков жизни в цикле, насчитывающем полмиллиарда и более лет, — такие комплексы литифицированных горных пород, как бёрджесские сланцы в Британской Колумбии (запечатленные в «Удивительной жизни» Стивена Джея Гулда), суомские сланцы на Столовой горе в ЮАР, райниевые чёрты в Абердиншире, зольнхофенский известняк в Германии, горизонт конкреций в Херефордшире, чэнцзянские отложения в Китае, южноамериканская формация Сантана и многие другие. В каждом из них выявлены фрагменты мягких тканей животных, иногда микроскопические, почти на молекулярном уровне. У ископаемых рыб Сантаны сохранились не только мышцы, но даже мгновенно окаменевшие в фосфате кальция бактерии, которые начали процесс разложения, но не закончили его. В райниевых чертах представлены одни из первых тлей на Земле, возраст которых — около 400 миллионов лет, причем на древних растениях, которыми они питались, до сих пор видны следы проколов, оставленные этими прожорливыми доисторическими мушками. А столь же древние херефордширские водяные блохи сохранились настолько хорошо, что позволили установить: самцы этого вида, как и их современные потомки, обладали пенисом длиной с само животное. Это открытие вызвало тогда небывалый интерес в желтой прессе.

Большинство этих необычных отложений сформировались в водной среде, многие в морских условиях. Их роднят редкость и высокая скорость фоссилизации (когда окаменение происходит в течение нескольких часов, а не миллионов лет). Однако о сравнительном единообразии механизмов сохранения говорить нельзя. Именно вариативность процесса увеличивает шансы на то, что в будущем на оставшихся от нас костях вполне могут сохраниться какие-то следы полноценного человеческого силуэта.

Райниевые чёрты — отложения суши, представлявшие собой торфяное болото, образовавшееся рядом с горячими вулканическими источниками. Растения и насекомые, которые на них обитали, были насыщены кремнеземом, который осаждался из горячей воды вокруг них и внутри них и становился их могилой. Загадочно то, что гейзеры — явление распространенное, а осаждение кремнезема (в результате которого образуются разновидности кремнистого сланца, или чёрта, такие как кремни, в изобилии встречающиеся в меловом периоде) и подавно; однако райниевые чёрты благодаря своей уникальности пользуются заслуженной известностью. Дьявол здесь кроется в мелочах — природе кремнезема, скорости его поступления в систему и способе проникновения и осаждения внутри тканей. Дело в том, что его кристаллы имели размер, достаточно мелкий для сохранения деталей клеточной структуры. Вырастите кристаллы слишком поздно и сохранять будет уже нечего. Вырастите слишком большие кристаллы — и процесс кристаллизации разрушит клетки, вместо того чтобы сохранить их.

В море же находились зольнхофенские известняки, прославившиеся тем, что сохранили в литографском камне (известняке) юрского археоптерикса вместе с отпечатками перьев. Именно этой горной породой восхищался Анри Тулуз-Лотрек. Камень настолько гладкий, тонко- и равномернослоистый, что художник мог без труда рисовать на нем жирным литографским карандашом (или литографской тушью). Затем поверхность известняка увлажняли и наносили литографскую краску, которая приставала к поверхности в тех местах, где был нанесен рисунок, но отталкивалась от влажных участков. Получившийся рисунок можно было в точности перенести на бумагу и многократно повторять данный процесс, так как известняк (в отличие от медных гравировальных пластин) не изнашивался. В детстве я был очарован окаменелостями, а на стене у меня висела копия знаменитого плаката Лотрека «Аристид Брюан», и я даже не подозревал о странной связи между этими двумя моими увлечениями.

Зольнхофенский известняк первоначально представлял собой известковый ил, накопившийся на дне затопленной впадины, отделенной от открытого моря коралловыми рифами. Большинство лагунных илов служат домом бесчисленным роющим и жующим организмам, которые быстро справились бы с любым угодившим туда животным, даже таким выдающимся, как археоптерикс. Но не в этой лагуне. Слои здесь накапливались равномерно и единообразно — настолько единообразно, что работники месторождения до сих пор могут различить и проследить в разных карьерах, находящихся на расстоянии нескольких километров друг от друга, отдельные слои толщиной менее 1 см. Среда в лагуне явно была агрессивная, есть предположение, что она была настолько изолирована от моря, что стала гипергалинной, го есть на ее дне помещался чрезвычайно плотный и ядовитый солевой раствор. На мысль об этом наводят поразительный окаменевший «предсмертный рывок» и сам мечехвост, сохранившийся в конце собственного короткого следа, а также некоторые фоссилизированные рыбы с извивающимися телами, словно окаменевшие прямо в разгар агонии. Окаменелости — это оттиски в быстро затвердевающем тонком иле, столь же удачные, как принадлежащие к совсем иной эпохе литографии Тулуз-Лотрека, тоже предназначенные для печати.