Земля теней

Прочитав об этом, Джоанна Хейст, под воздействием постоянных мыслей о смерти твердо уверовавшая, что скоро умрет, заплатила шесть пенсов за составление официального завещания. Сэру Генри Грейвзу она оставляла книги, которые он ей когда-то отдал, и подробное письмо, которое она с большим трудом сочинила и аккуратно вложила в конверт с завещанием. Все остальное свое имущество, в чем бы оно ни заключалось на день ее смерти – около тридцати фунтов и немного одежды – она отписала миссис Бёрд. Эти деньги должны были пойти либо на содержание ребенка Джоанны, если он выживет, либо самой миссис Бёрд.

Наконец, неизбежное случилось – и на руках Джоанны оказалась слабенькая и крошечная новорожденная девочка. С первого дня малютка постоянно болела – длительная лихорадка матери оказала на нее свое убийственное воздействие – и через три недели маленький гробик опустили в землю на одном из кладбищ Лондона. Так Джоанна испила еще одну чашу горечи и пережила новую агонию – даже более глубокую и страшную, чем раньше.

Впрочем, когда миновали первые дни скорби и траура, она едва ли не обрадовалась тому, что ее ребенок был вырван из этой жизни и унесен на Небеса – да и какая жизнь могла ждать его после того, как его мать окончательно оказалась бы в полной власти Сэмюэла Рока? Разумеется, Рок ненавидел бы малютку и плохо обращался бы с ней, а если бы судьба лишила девочку еще и матери, то вся ее жизнь превратилась бы в сплошное страдание.

Тем не менее, со дня смерти дочери никто и никогда больше не видел улыбки на лице Джоанны Хейст.

Кажется, теперь она стала еще красивее, чем раньше: темные локоны вновь отросли, а огромные печальные глаза сияли на бледном и прекрасном лице, таком утонченном и странном. Благодать девичества миновала – на смену ей пришла зрелая красота женщины, которая уже познала любовь, страдание и потерю…

Однажды утром, 9 июня, Джоанна получила очередное письмо от своего мужа – теперь он писал ей каждые два или три дня. Еще не вскрыв конверт, она знала содержание: Рок наверняка умолял ее – с той или иной степенью страстности – сократить срок их разлуки и войти в его дом истинной супругой. Она не ошиблась: письмо заканчивалось так:

…О, Джоанна! Пожалейте меня! Вернитесь ко мне, ибо, если вы этого не сделаете, я сойду с ума. До сих пор я честно выполнял свое обещание, но если вы сделаны из живой плоти и крови – проявите милосердие и не доводите меня до края отчаяния. Все уже кончено, ребенок мертв, а мужчина – женат, так давайте перевернем эту страницу и начнем все заново. В конце концов, Джоанна, вы моя жена перед Богом и людьми, и у вас есть долг передо мной. Даже если вы меня не любите, я прошу вас выслушать меня. Я схожу с ума в разлуке с вами, я хочу увидеть ваше лицо, и если разум мой померкнет, этот грех ляжет на вашу душу. Я отремонтировал дом для вас, Джоанна, денег не жалел, но если вы захотите еще чего-нибудь – чего угодно! – у вас это будет. Только не прячьтесь от меня, приезжайте и станьте хозяйкой в доме, который ждет вас…

– Полагаю, он прав, и это действительно моя обязанность! – вздохнула Джоанна, откладывая письмо. – Любовь, счастье, надежда покинули меня навсегда, не осталось ничего, кроме долга – и мне лучше его исполнить. Я напишу ему, что скоро приеду – быть может, через несколько дней… Ах, что будет делать без меня миссис Бёрд! Возможно, Рок позволит мне пересылать им мое пособие…

Придя к этому решению, Джоанна немедленно написала ответ и поскорее отправила его, так как боялась, что добродетельная решимость может изменить ей. Вернувшись с почты, она застала на крыльце дома посыльного, который вручил ей очередной конверт: телеграмму, адресованную ей самой. Недоумевая, что это может быть за срочное сообщение, Джоанна торопливо вскрыла конверт.

«Приезжайте незамедлительно. Я тяжело болен и должен непременно увидеть вас, пока не стало слишком поздно. Экипаж будет ждать в 5 часов на станции Монкс Вейл. Ответ телеграфировать. Левинджер, Монкс Лодж».