Зет

И поезд прогудел, прежде чем скрыться в тоннеле, откуда он вскоре выехал, волоча за собой подземный, мрак, а душа — самолет, потеряв из виду тело, дрожала в эти ничтожные секунды; ее большое цветистое крыло трепетало и колебалось, словно ослабло сцепление, — душа хрупкая, смертная, душа ленивая, больная или одинокая, бабочка, которая, выйдя своевременно из куколки, отдавала свой шелк людям, чтобы, сделав крепкие нитки, они связали свои мечты наподобие воздушных шаров и чтобы бросили якоря, связанные этой ниткой, на грудь своих глубоких снов; но душа успокоилась, заметив, как показываются из тоннеля сначала ноздри дизеля, потом темный вагон, потом его вагон, запертый на засовы, потом окна, залитые слезами родственников, потом мешок с зелеными гусеницами, жирными обитательницами деревьев, — если бы этот вагон с жандармами треснул, то черви заполонили бы мир, — и он, неспособный ничего видеть, теперь из-под своего чешуйчатого крыла видел все — эту землю, его землю, землю его родины, матушку-землю, мудро создаваемую веками, вековой пейзаж, декорацию, такую красивую, что люди, должно быть, вечно страдают от ее красоты, вечно проливают кровь, защищая ее от орд варваров, полчищ неофашистов, и никогда при этом не добиваются справедливости, а получают лишь привет от гор и благословение солнца; он видел, как деревья, точно на молитве, стоят на прибрежных камнях, напоминая женщин, прядущих на порогах домов; он видел чайку, которую вспугнул поезд, пройдя возле самых волн у виллы Москов, при выходе из тоннеля; он видел деревни, спрятавшиеся в горных лощинах так, что человеческий глаз не может их различить, деревни, пустующие из-за эмиграции; вскоре он увидел и Олимп, заснеженный в разгар мая, а против него Оссу, ссорящихся друг с другом, как два партизанских отряда во время оккупации; в венецианском замке на мысе Платамон — замке, заброшенном много веков назад, теперь жилище галок, охраняющих море, где плавают пираты, миноносцы 6-го американского флота, там душа, желая немного отдохнуть, проникла в трещину стены, вытеснив зеленую ящерицу; он видел мраморную поверхность моря, исчерченную ветром, тоскующую о парусе, божественное море против Олимпа; некоторое время душу обвевал морской ветер, ведь говорят, пока тело не отошло во мрак, душа блуждает беззаботная, а потом, когда тело возвращается к своей первоначальной субстанции, она отдается во власть воздуха, делится на молекулы, и они в свою очередь превращаются в молекулы кислорода, которые вдыхают живые люди; и душа знала, что в своем последнем путешествии в последний раз видит она замок, некогда столь любимый ею, — из заднего окна машины, мчавшейся по извилистой дороге, этот замок, венчающий небольшую горную цепь, казался вращающимся диском, — поэтому и сейчас она замерла, забыв обо всем, но гудок поезда позвал ее за собой в Темпи, пропеллер завертелся, бабочка взлетела, не оставив в трещине стены никакого следа своего пребывания, даже не вырезав даты, она снова уступила место зеленой ящерице, возмущенной, насильственным вторжением в ее владения, и душа полетела вслед за телом, которому было чуждо все это, вслед за телом, ужасно страдавшим, жестоко израненным, — как можно смириться с тем, что гудрон улицы стал венком на его волосах; но, вероятно, это совсем не так, потому что:

«На голове у Зет в височно-теменной области был обнаружен перелом черепа, вызванный не падением и вследствие этого ушибом об асфальт, а ударом в то время, когда Зет был еще на ногах, в вертикальном положении, ибо только в таком случае возникают повреждения мозга в точке, противоположной удару. У Зет были обнаружены серьезнейшие повреждения мозга, появившиеся после кровоизлияния в левую половину черепной коробки, в то время как перелом, следствие удара, был справа в височно-теменной области; а при переломе, вызванном ударом о твердую поверхность, такую, как асфальт, повреждения мозга на противоположной стороне никогда не обнаруживаются».