Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников

– Я ни с чем не считаюсь, а с этим и подавно! Если бы вы мне сказали: «Мы образовали Синдикат воды, но только для того, чтобы обирать тебя», я бы поберег денежки и не стал бы обустраивать луг. Но теперь он великолепен, и на нем пасутся две коровы… Так что я заплатил за воду, будьте добры, подайте мне мою воду.

– Послушай, грузовик с цистерной, полной воды, будет приходить к нам ежедневно до тех пор, пока снова не забьет вода в источнике. Тебе нужно только спускаться сюда за водой со своим мулом и двумя бочками, и я буду отпускать тебе сто пятьдесят литров в день…

– Для начала: у меня нет ни одного мула. Дальше: сто пятьдесят литров – этого хватит для кафе, но не для луга. И третье: я платил за воду из источника, а не за воду из грузовика!

– На мой взгляд, грузовик наполняется водой из источника, – заметил учитель.

– Но не моего! – завопил Эльясен. – Я заплатил за воду, подайте мне мою воду!

– Не ори так, – бросил Филоксен. – Это тебя утомляет, нас утомляет и ни к чему не ведет.

– О, Царица Небесная! – простонал, закрыв глаза, Эльясен, в огромной голове которого, судя по всему, свершались какие-то процессы, в результате которых перед его мысленным взором проходили страшные картины. Он возвел руки к небу и отчаянно промычал: – А мои баклажанчики! Двести кустов, которые так дружно созревали, и вот на тебе, уже начинают никнуть… А шестьсот кустов помидоров, которые уже с кулак, но пока зеленые… Им что, так и оставаться зелеными? О нет! Нет! Это вам так не пройдет!

Слезы полились у него из глаз. Учитель поднялся из-за стола.

– Эльясен, вы должны понять, что мы в таком же отчаянии, как и вы… Но это общая беда, у нас, так сказать, форс-мажорный…

– У вас, может, форс и мажорный, зато у меня отборный! – вдруг завопил Эльясен, как будто его резали. – Я хочу получить причитающуюся мне воду!

– Но раз вода не течет, где мы тебе ее возьмем? – в свою очередь завопил и столяр.

– Мне все равно, где вы ее возьмете, но сделайте так, чтобы она потекла из моего крана! И потом, тебя это не касается. Хоть ты и советник мэра, я за тебя не голосовал. Так что не лезь, куда тебя не просят, не то получишь дубиной по голове!

– Что, что? – вскинулся Памфилий.

Он был добрым, но вспыльчивым, а потому тут же схватился за молоток для игры в крокет. Филоксен бросился к ним.

– Ты нас достал! Ты где, по-твоему, находишься, деревенщина? – прикрикнул он на мужлана.

– У жуликов, похитивших воду! – взревел в ответ «деревенщина» и в приступе ярости одним ударом дубины разнес в пух и прах гипсовый бюст Республики, после чего замахнулся и на успевшего вскочить на стол столяра; Филоксен обошел нападавшего сзади и вцепился в его дубину, не позволяя пустить ее в ход, чем воспользовался Памфилий, чтобы ударить молотком по шляпе Эльясена; носитель черепа неандертальца лишь на две секунды выбыл из строя, но Филоксену этого хватило, чтобы крепко обхватить его за шею двумя руками, скрестив их под его подбородком, и повиснуть на нем; несмотря на немалый вес мэра, Эльясен вместе с ним устремился к столу и схватился за щиколотки Памфилия, тот рухнул вперед, но при этом с ожесточением вцепился в густую гриву противника. Не упустил случая принять участие в потасовке пыхтящих и ругающихся на чем свет стоит односельчан и булочник: недолго думая, он вскочил на стол и, одной рукой уцепившись за свисающий с потолка светильник, прыгнул на темя варвара, оседлал его и стал сучить ногами, напоминая виноградаря в бродильном чане… С намерением разнять дерущихся учитель сделал три шага по покрытой зеленым сукном поверхности стола и тоже ввязался в схватку, но стол не выдержал, заскрипел, затрещал и с оглушительным шумом развалился.

Приникшим снаружи к грязным окнам Манон и господину Белуазо трудно было различить во всех подробностях этапы эпического рукопашного боя, зато им было хорошо слышно.

– Ну и мясорубка! Нужно позвать на помощь! – не растерялся бывший помощник нотариуса.

– Сюда! Они дерутся! – закричала Манон.

Фонтанщик Анж, который проходил мимо, завернул во двор мэрии, не спеша, словно на прогулке, подошел и поинтересовался:

– Думаете, сцепились не на шутку?

Подошли также близнецы Англада…

Снова раздался грохот сломанной мебели – в дело пошли стулья, из здания мэрии донеслись хриплые крики, и вдруг из разбитого вдребезги окна с треском вылетела чернильница; господин Белуазо не выдержал и решительным шагом направился к двери. Но не успел он открыть ее, как она сама распахнулась, и на пороге появился Эльясен: взлохмаченный, с раздувшейся щекой, красным носом и пеной на губах, он держал в руке оторванный рукав своей куртки.

– Дружище, разумно ли такое поведение? – обратился к нему господин Белуазо.

То, что последовало за этим, еще менее поддавалось какому-либо разумному объяснению: чудовище с холмов ухватило серебристо-серую шляпу нотариуса за поля и рывком натянуло ее ему на лицо, так что физиономия благожелательного моралиста исчезла за нахлобученным по самый подбородок головным убором.

В эту минуту на пороге показалась четверка с молотками для игры в крокет.