Железная королева

– Очень хорошо, Лесной царь, – произнесла она, распрямляя плечи. – Я должна подготовить свои войска к битве. Прошу меня извинить.

Холодно улыбнувшись мне напоследок, Королева Зимних Фейри покинула поляну. Я проводила ее взглядом, а затем повернулась к Оберону.

– Ну и что теперь?

– А теперь, – ответил Оберон, – мы готовимся к войне.

Глава 12 Рыцарь-предатель

В лагере ночью был праздник. Как только стало известно о готовящемся нападении, волнение и предвкушение распространялось от одной душной палатки к другой со скоростью и мощью лесного пожара. Фейри кишели на улицах, как после хоккейного матча, поглощая еду, алкоголь и другие, более сомнительные вещи. Ветер подхватывал первобытный и дикий ритм барабанов и труб. По обе стороны лагеря разожгли огромные костры, ревущие, как фениксы в ночи, а армии Лета и Зимы танцевали, пили и пели всю ночь напролет.

Я держалась подальше от главных костров, избегая танцев, выпивки и других действий, сокрытых в тени. Стоя в стороне и грея руки кружкой черного чая, я наблюдала за темными силуэтами танцующих вокруг костров Летней и Зимней армий. На стороне Неблагого Двора гоблины и красные колпачки распевали вульгарные боевые песни о крови, мясе и частях тела, в то время как дриады и древесные нимфы кружились в завораживающем танце вокруг лагеря Благих, похожие на покачивающиеся на ветру ветви деревьев. Мимо пролетела сильфида, преследуемая сатиром, а огр запрокинул целый бочонок эля над своим ртом, заливая лицо темной жидкостью.

– Так и не скажешь, что завтра бой, – пробормотала я Эшу, который стоял, прислонившись к дереву, и держал двумя пальцами зеленую бутылку. Время от времени он делал по глотку из горлышка, и я знала, что лучше не просить его дать попробовать. Вино фейри – крепкая штука, и у меня не было никакого желания провести остаток ночи в обличье ежа или вести беседу с гигантскими розовыми кроликами. – Разве не принято праздновать победу после битвы?

– А что, если у нас нет никакого будущего? – Эш перевел взгляд на костер Неблагих, где гоблины пели что-то о пальцах и мясницких ножах. – Многие из них не доживут до следующего рассвета. А после смерти ничего не будет. За пределами жизни нас ждет пустота. – Хотя он и говорил будничным голосом, но его взгляд потемнел. Он сделал глоток вина и посмотрел на меня, улыбнувшись краешком губ. – Кажется я слышал у смертных фразу «Ешь пей и веселись, пока жив».

– О, ну не стоит так мрачно ее интерпретировать, Эш.

Но ответить он не успел. Наше уединение нарушило нечто, споткнувшееся и растянувшееся у моих ног. Это был Пак, без рубашки, с растрепанными рыжими волосами. Он улыбнулся, в его волосы кто-то вплел венок из ромашек, а в руке он сжимал бутылку. Через секунду вокруг него, хихикая, столпилась компания нимф. Я отпрянула, когда они на него набросились.

– О, привет, принцесса! – Пак рассеянно махнул рукой, когда нимфы, хихикая, поставили его на ноги. Его глаза и волосы сияли, и я едва его узнавала. – Хочешь с нами покататься на фуке?

– Эм. Нет, спасибо, Пак.

– Как хочешь. Живем один раз, принцесса. – И Пак позволил нимфам увести себя, растворившись в толпе у костра. Эш покачал головой и отхлебнул из бутылки. Я смотрела им вслед, не зная, что чувствовать.

– Эту его сторону я еще не видела, – пробормотала я наконец, согнувшись под порывом ветра. Эш усмехнулся.

– Тогда ты не настолько хорошо знаешь Плута, как кажется. – Темный фейри оттолкнулся от дерева и встал рядом со мной, слегка коснувшись моего плеча. – Постарайся немного отдохнуть. С наступлением ночи гуляния только усилятся, и, возможно, тебе не захочется стать свидетелем проделок сильно пьяных фейри. К тому же тебе понадобится хотя бы несколько часов сна перед завтрашним сражением.

Я вздрогнула и выпрямилась, желудок сжался при мысли о надвигающейся битве.

– Мне тоже придется сражаться? – спросила я, когда мы двинулись к моей палатке. Эш вздохнул.

– Я бы сказал, что вряд ли, – пробормотал он скорее сам себе. – И я не думаю, что Оберон захочет, чтобы ты оказалась в гуще событий. Ты слишком важна, чтобы рисковать твоей жизнью.

Я почувствовала облегчение, но в то же время угрызения совести. Я устала от того, что приходится беспомощно стоять в стороне, пока вокруг умирают люди. Может быть, пришло время и мне начать сражаться.

Мы добрались до моей палатки, и я замешкалась, сердце внезапно забилось как сумасшедшее. Я чувствовала его присутствие у себя за спиной, молчаливое и сильное, от которого покалывало кожу. Темнота внутри палатки манила, и слова танцевали на кончике языка, сдерживаемые нервозностью и страхом.