Читаем Железнодорожный мир полностью

На желзныхъ дорогахъ главнаго общества установлено своеобразное правило, по которому для каждаго, вновь поступившаго на службу, жалованье начинаетъ считаться не со дня опредленія, а только съ перваго числа наступающаго мсяца, причемъ высшему начальству внушено, чтобы вакантныя мста замщались вообще въ первыхъ числахъ. Такимъ образомъ, опредлившемуся на желзнодорожную службу, напримръ, второго или третьяго числа, приходится почти цлый мсяцъ служить даромъ.

V.

Излюбленная форма эксплоатированія желзнодорожными обществами своихъ служащихъ состоитъ въ назначеніи на различныя мста исправляющихъ должность. Когда открывается вакансія на какое-нибудь мсто, то прежде, чмъ его замстить надлежащимъ образомъ, туда назначаютъ исправляющаго должность, который въ этомъ званіи продолжаетъ быть годъ, два, три и боле. Если онъ выдержитъ такое испытаніе, то, пожалуй, въ конц-концовъ его утвердятъ, а покамстъ ему приходится получать жалованье ниже исправляемой должности, обязанность же нести сложне, и отвтственность большую. Такимъ образомъ, помощники машинистовъ исправляютъ должность машинистовъ, кондукторы — оберъ-кондукторовъ, прицпщики — составителей поздовъ, артельные старосты — дорожныхъ мастеровъ, пріемщики — кассировъ; бываетъ даже, что телеграфисты исправляютъ должность начальниковъ станцій. Если перечислить всхъ служащихъ на любой желзной дорог, то окажется, что четвертая ихъ часть состоитъ изъ исправляющихъ должность. На николаевской дорог, по закону, поздная бригада въ товарныхъ поздахъ должна состоять изъ оберъ-кондуктора, одного кондуктора перваго класса, одного кондуктора второго класса, и двухъ — третьяго. На самомъ же дл этого никогда не бываетъ; чаще всего, вмсто оберъ-кондуктора назначаютъ кондуктора второго класса, и въ помощь ему даютъ четырехъ нештатныхъ кондукторовъ, получающихъ жалованье поденно. По инструкціи, никто не иметъ права отказаться отъ исправленія высшей должности, да и помимо того, каждый надется со временемъ быть утвержденнымъ, и хотя эта надежда длится очень долго, иногда нсколько лтъ, но это ничего: «терпи казакъ, атаманъ будешь». Часто случается, что кто-нибудь долго исправлялъ высшую должность, постоянно надясь, что вотъ, наконецъ, его утвердятъ, какъ вдругъ подвертывается какой-нибудь протеже желзнодорожнаго заправилы, и его утверждаютъ на вакантную должность; исправляющаго же смщаютъ на присвоенныя ему обязанности, а иногда даже совсмъ увольняютъ за ненадобностью. Одну изъ возмутительнйшихъ формъ произвола на желзныхъ дорогахъ составляютъ безпричинныя увольненія. Очень часто увольняютъ изъ-за личнаго каприза, а то и просто изъ-за ничего, чтобы опредлить другого. Но существуетъ еще одинъ видъ увольненія, въ высшей степени возмутительный. Извстно, что по существующимъ положеніямъ служащіе, увольняющіеся по болзни, умютъ право на извстное пособіе. Чтобы не выдавать пособій, желзнодорожные заправилы иногда увольняютъ заболвающихъ служащихъ какъ бы за проступокъ. Мотивомъ подобныхъ увольненій, обыкновенно, служитъ «неявка на службу».

Желзнодорожные машинисты раздляются на три класса: машинисты перваго класса здятъ съ пассажирскими поздами, второго — съ товарными, а машинисты третьяго класса производятъ станціонные манёвры и здятъ съ рабочими поздами; но въ послднее время нашли боле удобнымъ на манёвры назначать не машинистовъ, а помощниковъ. Помощники, исполняя должность машинистовъ, несутъ и отвтственность, какъ машинисты, которая громадна, а жалованье получаютъ какъ помощники. Кром опредленнаго жалованья, машинисты и помощники получаютъ верстовыя преміи, которыя для разныхъ дорогъ различны. На дорогахъ главнаго общества, путемъ постепеннаго уменьшенія, эти преміи сдлались совершенно ничтожными, но для главнаго общества это показалось еще мало, и оно воспользовалось однимъ обстоятельствомъ, чтобы сократить ихъ до nec plus ultra.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сталин. Битва за хлеб
Сталин. Битва за хлеб

Елена Прудникова представляет вторую часть книги «Технология невозможного» — «Сталин. Битва за хлеб». По оценке автора, это самая сложная из когда-либо написанных ею книг.Россия входила в XX век отсталой аграрной страной, сельское хозяйство которой застыло на уровне феодализма. Три четверти населения Российской империи проживало в деревнях, из них большая часть даже впроголодь не могла прокормить себя. Предпринятая в начале века попытка аграрной реформы уперлась в необходимость заплатить страшную цену за прогресс — речь шла о десятках миллионов жизней. Но крестьяне не желали умирать.Пришедшие к власти большевики пытались поддержать аграрный сектор, но это было технически невозможно. Советская Россия катилась к полному экономическому коллапсу. И тогда правительство в очередной раз совершило невозможное, объявив всеобщую коллективизацию…Как она проходила? Чем пришлось пожертвовать Сталину для достижения поставленных задач? Кто и как противился коллективизации? Чем отличался «белый» террор от «красного»? Впервые — не поверхностно-эмоциональная отповедь сталинскому режиму, а детальное исследование проблемы и анализ архивных источников.* * *Книга содержит много таблиц, для просмотра рекомендуется использовать читалки, поддерживающие отображение таблиц: CoolReader 2 и 3, ALReader.

Елена Анатольевна Прудникова

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Свой — чужой
Свой — чужой

Сотрудника уголовного розыска Валерия Штукина внедряют в структуру бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Юнгерова. Тот, в свою очередь, направляет на работу в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…Для Штукина юнгеровская система постепенно становится более своей, чем родная милицейская…Егор Якушев успешно служит в уголовном розыске.Однако между молодыми людьми вспыхивает конфликт…* * *«Со времени написания романа "Свой — Чужой" минуло полтора десятка лет. За эти годы изменилось очень многое — и в стране, и в мире, и в нас самих. Тем не менее этот роман нельзя назвать устаревшим. Конечно, само Время, в котором разворачиваются события, уже можно отнести к ушедшей натуре, но не оно было первой производной творческого замысла. Эти романы прежде всего о людях, о человеческих взаимоотношениях и нравственном выборе."Свой — Чужой" — это история про то, как заканчивается история "Бандитского Петербурга". Это время умирания недолгой (и слава Богу!) эпохи, когда правили бал главари ОПГ и те сотрудники милиции, которые мало чем от этих главарей отличались. Это история о столкновении двух идеологий, о том, как трудно порой отличить "своих" от "чужих", о том, что в нашей национальной ментальности свой или чужой подчас важнее, чем правда-неправда.А еще "Свой — Чужой" — это печальный роман о невероятном, "арктическом" одиночестве».Андрей Константинов

Александр Андреевич Проханов , Андрей Константинов , Евгений Александрович Вышенков

Криминальный детектив / Публицистика