Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато

Давая интервью, Кас всякий раз любил говорить, что знает, в какой момент ему следует оказать давление на своих боксеров, а когда можно отложить это. Учитель всегда отличался жесткостью в отношении своих воспитанников. И в его понимании «отложить» означало, что он ничего тебе не говорил, но смотрел взглядом, способным убить на месте. А потом он начинал просто рычать на тебя: «Р-р-р-р!» Как-то я читал боксерский журнал, а Кас просматривал газету. Мы начали обсуждать каких-то бойцов, и вдруг ни с того ни с сего он выдал: «Как я вижу, ты не собираешься учиться на собственном опыте. Предпочитаешь, чтобы тебя били. Что ж, пусть будет так». И затем он совершенно спокойно вернулся к чтению. Мне оставалось только гадать: «Что он имел в виду? Что я такого сделал?» Ему нравилось шокировать. Это выглядело так, словно Кас походя поворошил оказавшееся на его пути дерьмо и затем пошагал дальше.

Кас стремился сделать тебя лучше, но считал, что прежде человека нужно сломать. А это болезненный процесс. Иногда, сломавшись, люди уже не способны подняться. Некоторые по своей сути настолько хрупки, что их можно просто разбить вдребезги, и собрать осколки будет уже невозможно. Тедди Атлас тренировал одного парня, у которого было много эмоциональных проблем: он сидел в тюрьме и только что вышел на волю. Кас как-то здорово накинулся на этого малого и выгнал его из дома. Через несколько месяцев тот покончил с собой. Поступок Каса не имел никакого отношения к самоубийству, но Тедди сильно расстроился и в разговоре упомянул этот случай. Кас воскликнул: «Что? Этот парень всю жизнь был придурком, а умерев, вдруг стал славным малым?» В этом был весь Кас.

Его действия зачастую выглядели противоречивыми. Однажды, разозлившись за что-то, он упрекнул меня: «Как ты собираешься жить-то, если способен на такое?» А спустя время я услышал, как он отчитывает другого парня, угрожая ему чуть ли не физической расправой за то, что тот плохо обо мне отозвался. Именно такое отношение как раз и испортило меня, потому что Кас метался от одного полюса к другому. Он то злился на меня, то защищал, и это было настоящим безумием. Но мы плыли по течению, не желая ничего менять.

Кас любил повторять: «Не благодари меня. Твой дар был у тебя с самого начала. Я просто помогу ему проявиться. Без тебя у меня бы ничего не вышло». А затем он добавлял: «Но без моего руководства у тебя тоже ничего не получится. Поэтому слушай меня». Теперь понятно, почему я периодически оказываюсь таким засранцем.

Когда я слишком увлекался нашими заоблачными мечтами и стратегическими целями, Кас умел спустить меня на землю, вернуть в реальность из мира грез. Если я с энтузиазмом заявлял что-то вроде: «Я сделаю все, чтобы победить! Я готов пожертвовать собой, чтобы стать чемпионом! Кас, я бы отдал за это жизнь!», то учитель говорил мне в ответ: «Будь осторожен, когда что-то просишь. Твоя просьба может исполниться». Я-то ожидал, что он откликнется фразой: «Ты обязательно получишь это, Майк!», но он не говорил подобной фигни. Вместо этого он охлаждал мой пыл: «Не горячись!» Или же предупреждал: «Бойся своих желаний!» Или же уточнял: «И что же ты собираешься делать, став великим боксером? Бросить меня?» Он умел испортить настроение.

Кас часто цитировал Ницше. Одной из его любимых цитат была следующая: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже начинает всматриваться в тебя». На то, чтобы усвоить этот тяжелый урок, у меня ушли годы.

У Тедди Атласа возникло ощущение, что Кас оказывает мне особое внимание. Но это было иллюзией. В присутствии других Кас всегда обращался со мной как с примадонной, однако наедине он был иным. Я всякий раз буквально цепенел от ужаса, оставаясь с ним один на один. Когда он звал меня: «Майк, мне нужно поговорить с тобой!», – мне становилось не по себе. Именно после этой фразы он начинал подробно разбирать мои поединки, нещадно критикуя их. Все видели публичное празднование моих сенсационных побед нокаутом, но никто не присутствовал при том, как после боя Кас разделывал меня в пух и прах: «Если бы этот парень был немного пораскованней и поспокойней, он бы пробил тебя этим ударом». Благодаря учителю я чувствовал себя полным дерьмом. Кас играл на моих чувствах: не утверждая, что соперник мог вырубить меня, он просто говорил, что тот мог пробить. Мой наставник мог целый день вспоминать о том, что соперник нанес мне удар в голову. И вот когда, казалось бы, вопрос уже закрыт, он через несколько дней вновь возвращался к этой болезненной теме: «Помнишь, я говорил тебе, что в том бою этот парень мог пробить тебя?» Черт подери, никто не видел, как Кас выносил мне мозг!