Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато

И никто не присутствовал при том, как учитель заставлял меня почувствовать себя сопливым мальчишкой, обращаясь ко мне следующим образом: «Зачем только я трачу на тебя время? Я уже старик, не заставляй меня даром терять драгоценные годы, ясно? Ты – обманщик, фальшивка». Сегодня я так испорчен в том числе и потому, что он называл меня этими словами. Он велел мне действовать в соответствии с его установками. Я был испуганным ребенком, трусом, а он мне внушал: «К черту эмоции! Ты обязан контролировать их! От тебя должна исходить аура спокойствия и уверенности!» Какого хрена? Я был парнем, который боялся, – а он не позволял мне быть самим собой. Он не разрешал мне дрейфить! Я старался изо всех сил и при этом оказывался обманщиком и фальшивкой!

Вскоре я научился проявлять при Касе максимальную осторожность. Когда он в беседах с журналистами смеялся и выглядел счастливым, было понятно, что в любой момент может произойти все, что угодно, любая гадость. Я мог ляпнуть что-то не то и жутко смутиться у всех на глазах. Поэтому, когда говорил Кас, я старался держать рот на замке, если только он сам не просил меня высказаться. Даже дома я чувствовал себя из-за него как на иголках. Я никогда ни о чем не спрашивал Каса, когда видел, что он в дурном расположении духа. Но эта тактика могла обернуться и против меня. Человек способен любое слово и действие расценить по-разному.

Поскольку Кас никогда не хвалил меня, по крайней мере открыто, я, естественно, не был уверен в том, что именно он думает о моих способностях. Однажды в субботу утром мы с Томом Патти и Касом, завершив тренировку, вышли из спортзала. Я отвел Тома в сторону и попросил его: «Том, когда мы поедем обратно, я спрячусь за задним сиденьем. Поспрашивай Каса обо мне». Мне хотелось услышать, что учитель на самом деле думает на мой счет. Итак, мы забрались внутрь, и Кас, который слегка задержался, разбираясь с чем-то в спортзале, поинтересовался, подойдя к машине: «А где Майк?» Том ответил, что я ушел пешком в город. Кас уселся, и они с Томом покатили домой, до которого было две с половиной мили. Скрючившись в нише для запасного колеса за задним сиденьем, я прошептал: «Томми, спроси, считает ли он, что я хороший боксер». Томми ретранслировал мой вопрос: «Кас, а как ты думаешь, Майк – хороший боксер?» – «Хороший? Конечно да! К чему этот глупый вопрос? Он не просто хороший боксер. Если только он будет таким же собранным, как сейчас, и продолжит делать все так же прилежно, о нем скоро заговорят как о великом боксере, а не просто как о хорошем. У него в руках все возможности превратиться в великого бойца, а может быть, даже и в величайшего из всех». Такой ответ меня вполне удовлетворил.

Я продолжил: «Томми, спроси, он считает, у меня сильный удар?» «Как ты думаешь, у Майка сильный удар?» – «Да, удар у него сильный, самый сильный, который я когда-либо видел. Кроме того, у него хорошая скорость, и вдобавок он умен. А когда у тебя есть скорость, сила и ум, значит, в тебе есть задатки настоящего боксера. Он не просто крепкий панчер, он смышленый панчер. Когда Майк дерется на ринге, он ведет себя как сообразительный боец, хотя многие этого не понимают. Он знает, как сблизиться с противником и выбросить удар, а тот ничего не успевает противопоставить». Когда мы подъехали к дому, Том с Касом вышли из машины, а я перебрался на заднее сиденье. Увидев меня, Кас заорал на Томми: «Что, черт возьми, вы мне здесь устроили? Не надо меня за дурака держать!» Он вошел в дом, громко хлопнув дверью. Его переполняла злоба от того, что я услышал хвалебные слова в свой адрес.

Мне понравилось то, что Кас говорил обо мне. Это подтверждало мою собственную оценку имевшихся у меня возможностей. В течение всей поездки я представлял, как надеваю чемпионский пояс. После слов Каса я почувствовал себя на миллион баксов. Перед очередным состязанием я целыми днями преследовал учителя: «Ты действительно думаешь, что я хороший боксер, да, Кас? Ты считаешь, я смогу победить всех их?» Он отвечал: «Сосредоточься на поединке, и тогда ты сможешь победить и этого соперника, и всех остальных. Я уверен в этом на сто процентов».

Кас всегда с похвалой отзывался о Браунсвилле: «Оттуда выходят крутые парни, из которых получаются хорошие боксеры. Их просто никто нормально не учил боксу. Если бы я мог натренировать этих ребят, они бы все стали чемпионами». Кас неизменно повторял эту мысль, чтобы она закрепилась в моей голове. Он вбивал ее в меня, как и все остальные свои идеи. Поэтому я прекрасно понимаю, как должен чувствовать себя мальчишка, который живет вместе с властным папашей и пытается соответствовать его требованиям.

Напряжение, возникавшее от общения с Касом, отчасти нейтрализовала Камилла, его полная противоположность. Этой женщине все происходившее казалось прекрасным, жизнь представлялась ей непрекращающейся вечеринкой. Она была такой милой. На улице стояла холодина, а Камилла надевала пальто, наушники, темные очки, ложилась в шезлонг и подставляла лицо солнечным лучам.